в объяснении жестом Роман загнал братков в комнату, выхватил плетку95 и на цыпочках приблизился к двери. Выяснять личность гостя дурацкими вопросами не требовалось. Лестничная площадка с толстыми бетонными перекрытиями и единственными башмаковскими апартаментами – идеальное место для разборки. Об этом Роман позаботился еще при выборе. Звук стрельбы приглушится, свидетелей нет…
«Главное – все трое вооружены и готовы».
Башмак отомкнул громадный запор и, прикрываясь сталью, потянул ручку на себя…
Эдем и джунгли
Кислее брюта житие аристократа —
Какая гадость эти протокольные обеды!
Хотя… Травиться со спокойствием Сократа
Легко, коль рядом истинная леди.
– Ты?! – удивленно воскликнул Роман, рассмотрев в полоске приоткрывшейся двери счастливое лицо джентльмена, тотчас взявшего инициативу в свои руки. Без каких-либо церемоний, с грацией, претендующей на королевское достоинство, визитер, облаченный во все белое, вторгся в прихожую и, опершись на трость, возвеличился в самопрезентационной позе. Приталенный сюртук, батистовые перчатки, вздыбленное кепи потомственных сюзеренов и белоснежные чоботы с лакированными носками – не будь вид господина таким гордым за оригинальную экипировку, компания неминуемо разразилась бы уничтожающим смехом, но Башмак, помня о сверхчувствительности натуры гостя, успел предупредительно цыкнуть уже осклабившемуся Луне. Следом, разбавив староанглийский чопорный дух капелькой взбалмошного безумия, нарисовались две очаровательные мордашки.
Рты друзей разом пересохли.
– Знакомьтесь, девочки, перед вами мой друг Башмак, пардон, Роман Семенович. А это…, – заметив присутствие еще двух онемевших голов, господин замешкался. – Ну же, кабальеро, представьтесь моим прелестным спутницам.
– Луня… – с хрипом прорвав голосовую блокаду, уста парня хватанули воздуха. – А он – Макар.
– М-да… – нахмурился гость. – Позвольте уточнить, как именно нарекли вас родители?
– Леней, – ответил Луня с интонацией провинившегося школьника и, потянувшись рукавом к носу, вовремя остановился.
Господин воспрял.
– Вот и шарман, Леонид. А это – Тигси и Стейси.
Дамы словно по команде взялись пальчиками за нижние края распахнутых шубок, в изящном реверансе слегка присели и, приспустив пушистые ресницы, пропели глубокими бархатными голосками:
– Бонжу-у-ур.
Черные, как смоль, волосы Тигси рассыпали в золотистом облаке пробивающихся сквозь тюль лучей восходящего солнца горящие угольки пламени. Стоит разок взглянуть красавице в очи – замыкание сверкающей дугой расплавляет несчастного изнутри, безжалостно выпаривая все восемьдесят процентов органической влаги, мгновение – и он уже – высохшая безжизненная пустыня, чьей жажды ничто не утолит, пока мертвая хватка визуального напряжения милостиво