документацию, поступления утвердить сегодняшним днём, как пожертвования на турнир. Содержимое сектора Z переместить на два часа… и не забудьте вернуть обратно.
– Участники турнира установили негласные правила, они не…
– Пусть детишки резвятся, они и сами не представляют, насколько хрупки их договоры, зрелище будет.
– Поставка с Ига-44 задерживается, такими темпами они не успе…
– Пусть летят по короткому пути, свяжитесь с пиратами системы Кресто и договоритесь, цена не имеет значение.
– Судьи от ассоциации Нобилити суют свой нос в каждый закоулок, если они начнут докладывать о ваших встречах…
– Не важно, следите за ними, но не трогайте, у них нет доказательств.
– Гильдия контрабандистов недовольна тем, что вы убили их представителя, часть контрабандистов присоединилась к фракции, бывшей под началом умершего, и жаждет крови. Другая часть поддерживает фракцию умеренных, и требует компенсации.
– Пусть жаждущие крови утолят свою жажду, захлебнувшись в собственной. Разберётесь с их верхушкой и отправите умеренным труп погибшего с соболезнованиями и компенсацией.
– Ассоциация прав человека требует отчёта о количестве смертей за время отбора, утверждая, что количество погибших превысило допустимый лимит вдвое… они будут пытаться спихнуть всю вину на нас.
– Потяните время, попытайтесь отмахнуться поправкой о первоисточнике и претенденте, обвините во всём Нобилити.
– Есть основания полагать, что у нас утечка…
– Чушь.
– Но сэр, участники знают, когда будут даны сигналы последнего дня.
– Чистая логика, ничего больше.
– Один из фаворитов часто ошивается возле сектора Z, мы полагаем, он может быть связан с мистером Грекхемом. Может, это его агент.
– Вряд ли, ладно, продолжайте слежку, и приставьте к жирдяю ещё пару стрелков, приоритет его безопасности повысить до моего.
– Сэр, у вас встреча через пять минут, – прерывает Блюса уже личный секретарь.
– Мне пора, – бросает ведущий организатор, уже направляясь к двери, – дальше вы сами, если что – тормозите вопрос до моего возвращения…
***
Ума находился не в лучшем состоянии. Стараясь фокусироваться на предстоящей победе и не думать о проценте своей боеспособности, он направлялся к месту встречи. Удавалось с трудом, сквозь разум то и дело пробивались мысли: «Тридцать процентов? Сорок? Левая рука – двадцать, ноги по шестьдесят, боль снижает восприятие, дыхание возможно на половину от нормы. Справимся».
После недавнего сигнала боль в руке постепенно усилилась: от покалывания до болезненной пульсации. Понимая, что боль соматическая, монах всё же не мог её унять. Что-то мешало, сбивало концентрацию, камнем оседая в подсознании. Воспоминание? Нет, желание чего-то тяжёлого, тёмного и холодного вырваться наружу. Кажется, докторишка переборщил со стимуляторами, или заразил