что за несправедливость, а! Почему нормальные мужики должны штаны просиживать, когда всякий мусор имплантирует себе второй хер, и попадает в элитный список!? Мышь его, хуже выродков! Верно, я говорю, рабяты?!
«Рабяты», по-видимому, не были с этим согласны, так как начали отодвигаться в стороны, а у одного уже начали наливаться кровью глаза, но, к счастью, его остановил приятель, сжав ладонью плечо и ответив:
– Уходи, новичок, никто здесь не станет устраивать разборки из-за детских провокаций. Просто смирись.
Кто-то молчал, кто-то ворчал, а кто-то продолжал спать, как вдруг вмешался сухой, неприятный голос:
– Разборки никто устраивать не станет, это верно, а вот казнь устроить можно. – Из-за одиночного стола встаёт человек в лохмотьях, и когда он выпрямляется, все замечают, что руки у него длиной до колен. – Ты, отброс можешь, что угодно говорить про меня и всех присутствующих здесь, и никто не станет марать о тебя руки, но твои слова оскорбляют моего брата, а оскорбляющий моего дорогого брата непременно захлебнётся в собственной крови.
Длиннорукий скидывает обмотку с тела, и все видят его неестественно длинные части во всей красе: сухие, жилистые, с двумя суставами вместо одного. Посетители расступаются, когда оскорблённый направляется к оскорбителю, разминая свои трёхпалые конечности. А человек по имени Ума, задумывается о причинах того, почему ударение в его имени падает на первый слог, и, с совершенно серьёзным лицом, говорит:
– Я так понимаю, у Вас серьёзный братский комплекс, и коли Вы упомянули, не те ль Вы братья, молва о коих ходит, как о любителях оприходовать свежие трупы, мало ли, знаете…
Договорить он не успел, на непривычно большой для удара дистанции трёхпалая рука взметнулась, быстрее любой другой руки, дотянулась, и, ударила сильнее, чем ожидалось. Удар в грудь выбил весь воздух, и отбросил длинноволосого к выходу. Ума закашлялся, неспособный вдохнуть, а трёхпалый не спеша подошёл к жертве, наступил ногой на лицо, и сказал:
– Да, именно так о нас говорят, и над тобой я поработаю с особым старанием.
На полу лежал поверженный человек, прижатый к полу, не способный сопротивляться, а нога мутанта вдавливала его голову в пол всё сильнее и сильнее, пусть жертва захлебнётся своим ужасом перед смертью, это «Ню Нова», здесь за наказания не наказывают. Но что-то пошло не так… Жертва неожиданно рассмеялась, и, прежде чем кто-либо понял, что происходит, Ума схватил ногу противника, послышался хруст, и, рукастый завопил, падая на пол. Жертва и хищник поменялись местами, парень в чёрной рубе стоит – мутант валяется с неестественно вывернутой ногой. Трёхпалая рука взметнулась, намереваясь схватить врага, но Ума уже перехватил удар, вытянул конечность, обхватил ногами, и очередной хруст разнёсся по затихшему бару.
Позже будут говорить, что поверженный, из дуэта, известного как братья Лехц, до прибытия здравдрона молча трясся, захлёбываясь болью и безумной