одноклассники. Ты, как всегда, держалась от всех в стороне, но песни и музыка никогда не оставляли тебя равнодушными. Je l’ai vu68. А потом каток… Там мы встретились с родителями. Они и вручили нам подарки…
– Тебе, – продолжила Иззи, -браслет с подвесками, а мне… – она взглянула на свою черную майку.
– Je l’ai choisi69. Сказала родителям, что большего ты не примешь.
В ее голосе не было ни фальши, ни самодовольства, лишь нежность и теплота. Иззи не помнила, когда в последний раз они вот так просто разговаривали с сестрой, но открытие этой тайны, которую ее сестра хранила три года, разожгла в девушке новые чувства.
– И правильно сделала, – усмехнулась Иззи.
Сестры встретились взглядом, и новое странное чувство захватило обеих. Дверь в ванну отворилась, и оттуда вышла Габриэлла.
– Кто там следующий в очереди? – мягко просила она, вытирая свои влажные волосы.
Иззи быстро опомнилась.
– Я, – заявила она и молнией скользнула в ванную. – Хотя бы душ прикасается к моим интимным местам.
Когда она вышла из душа, настроение не было таким пугающе мягким и наполненным любовью. У порога в ванную она одарила Эбби коротким вежливым взглядом и закрылась в своей комнате.
«Я ее выбирала. Сказала родителям, что большего ты не примешь», – еще долго не выходило у нее из головы. Это смущение и эта теплота… Что это? Потерянные сестринские узы?
Изабель не стала вдаваться в подробности и просто заснула под лунным светом.
10
<<Мое окно редко было закрыто занавесками. Ночью через него проходил яркий лунный свет, что позволял мне крепко заснуть и избавиться от мучившей меня бессонницы. Я любила это. Было в этом что-то спокойное, умиротворяющее… Иногда, в паре с отлично подобранной музыкой, я впадала в такую эйфорию, что с этим вполне могли конкурировать мои уроки психологии и увлеченность Дрейком. В такие моменты я чувствовала себя собой. Не нелепой ошибкой природы, а собой. Такой свободной и раскованной, искренней и идущей за своей мечтой. В том, что я могла все в этом мире – не было сомнения. Луна – мой свет во тьме, что всегда укажет мне на истинный путь. Там, в объятиях серебряного диска, я либо танцевала под ритм музыки, либо закрывала глаза и представляла, что танцую в каком-нибудь необычном месте, которое гармонично сочеталось бы с предложенной мелодией.
Сегодня я обошлась без излишеств, и предоставила лунному свету сделать свое дело – усыпить меня. То, что случилось вчера вечером в комнате Эбби, долгое время не давало мне покоя. Не знаю почему, но в то короткое время, длившееся от силы минут пятнадцать, я чувствовала, что не одинока. Не то, чтобы я вечно чувствовала себя брошенной, но этот самый долгий разговор с сестрой за последние лет восемь, явно мог вывести из равновесия кого угодно. Но это заботило меня меньше другого чуждого мне чувства. Я чувствовала себя виноватой. Виноватой за то, что все эти годы издевалась над ней, не считалась с ее мнением, считала себя умнее ее во многих смыслах. Опытнее, как минимум. А оказалось, что