Наталья Никишина

На языке глины


Скачать книгу

искала мелочь

      в разбухших от сора карманах,

      и злилась потом, как будто

      гостинцу ты был рад.

      А ты в дверное окошко

      глядел, как в окошко кассы,

      с глупой надеждой уехать

      отсюда в такие края,

      где нет раздавленных кошек,

      не пахнет масляной краской

      и не стоят печати по уголкам белья.

      Но я не дала билета.

      Я виноград протянула:

      кисть золотую, тугую

      к тебе за барьер, за черту.

      Ты ягоды брал губами

      движением поцелуя

      и пробегала улыбка

      по молодому рту…

      Тогда я еще не знала,

      что провожаю – в дорогу,

      что крепко сожмешь билет свой

      последним усильем руки,

      что мир за больничной решеткой

      отодвинется, дрогнув,

      и пойдут по палатам

      в белом проводники.

      «Мудрил, разгадывая замок…»

      Мудрил, разгадывая замок,

      пальцы ломал мальчик.

      А когда уже и дышать не мог —

      открылся ларчик.

      Открылся путь прямой, как закон

      вечный.

      И душу тронуло, как сквозняком

      свечку.

      И крышка захлопнулась и сотрясла

      землю с краю,

      откуда тянулась сосна, росла

      к раю…

      «Подожди меня, милый, я – скоро!..»

      Подожди меня, милый, я – скоро!

      Год ли, век ли, – одну только жизнь.

      На опушке небесного бора

      посиди и меня подожди.

      Так когда-то ты ждал терпеливо,

      если я по утрам для красы

      ленту синюю с редким отливом

      заплетала в поток косы.

      Посмотри как тогда, без укора,

      на капризы кружений моих.

      Только изредка кликни: «Ты скоро?!»

      Скоро, милый, одну только жизнь!

      «Не ходи, дурачок…»

      Не ходи, дурачок,

      заведет эта тропка!

      Вот под левым плечом

      капля – божья коровка.

      Укажи ей перстом

      в поднебесные кущи,

      где, версту за верстой,

      воздух чище и гуще.

      Осень в листьях шуршит,

      засыпая, как дети;

      отлетевшей души

      мир твоей не заметит,

      потому, что в лесу

      между небом и тропкой

      прилепилась к листу

      снизу – божья коровка.

      «А когда актёры умирают…»

      А когда актёры умирают,

      то для них закрыты двери рая.

      Утешенье малое есть, правда,

      что для них закрыты двери ада.

      Есть конец у жизни и у сказки.

      Опадают и цветы, и маски.

      Опадают золотые речи.

      Остается голый человечек.

      И порхают по лесам и долам

      маленькие звонкие актёры.

      И щебечут что-то по привычке.

      Эльфы, человечки, божьи птички…

      «Где липы дворянской породы…»

      Где