Баннер кивнул.
– В Финиксе ты училась по программе повышенной сложности?
– Да.
– Ну что же, – помолчав, продолжил он, – хорошо, что на лабораторных вы сидите вместе, – он невнятно добавил еще что-то и отошел. Я снова принялась черкать в тетради.
– Обидно получилось со снегом, верно? – спросил Эдвард. Мне показалось, что он заставляет себя поддерживать со мной разговор о пустяках. Паранойя снова захлестнула меня. Он как будто подслушал наш с Джессикой разговор за обедом и теперь пытался доказать, что я не права.
– Вообще-то нет, – честно ответила я вместо того, чтобы притворяться нормальной, такой же, как все. Я до сих пор пыталась отделаться от дурацких подозрений и не могла сосредоточиться.
– Ты не любишь холод, – он не спрашивал, а утверждал.
– И сырость тоже.
– Тяжко тебе приходится в Форксе, – задумчиво проговорил он.
– Еще как, – мрачно буркнула я.
По какой-то невообразимой причине мои слова заинтересовали Эдварда. Его лицо мешало мне сосредоточиться, и я старалась смотреть на него не чаще, чем требовала вежливость.
– Зачем же ты сюда приехала?
Об этом меня еще никто не спрашивал – по крайней мере, напрямик, требовательно, как он.
– Это… сложно объяснить.
– А ты попробуй, – настаивал он.
Я помолчала, а потом сделала ошибку – посмотрела ему в глаза. Эти темно-золотистые глаза смутили меня, и я выпалила, не думая:
– Моя мама снова вышла замуж.
– Пока что все понятно, – отметил он с неожиданным сочувствием. – Когда это случилось?
– В прошлом сентябре, – даже я уловила грусть в собственном голосе.
– И ты его недолюбливаешь, – предположил Эдвард все тем же доброжелательным тоном.
– Нет, Фил хороший. Может, слишком молодой, но славный.
– Почему же ты не осталась с ними?
Я понятия не имела, почему он так заинтересовался, но он не сводил с меня проницательных глаз так, словно моя скучная биография имела жизненно важное значение.
– Фил постоянно в разъездах. Он зарабатывает на жизнь бейсболом, – я нехотя улыбнулась.
– Я мог слышать о нем? – он ответил улыбкой.
– Вряд ли. Фил играет так себе. Всего лишь в низшей лиге. И постоянно ездит куда-нибудь.
– И твоя мать отправила тебя сюда, чтобы самой ездить вместе с ним, – он опять не спрашивал, а утверждал.
Мой подбородок дрогнул.
– Никуда она меня не отправляла. Это я сама.
Он нахмурился.
– Не понимаю, – признался он так, словно безо всякой нужды раздражался от этого.
Я вздохнула: ну и к чему все эти объяснения? Эдвард по-прежнему с явным интересом смотрел на меня.
– Сначала мама оставалась со мной, но очень скучала по Филу. Она была несчастна… вот я и решила, что пора пожить у Чарли, – мрачно закончила я.
– И теперь несчастна ты, – указал он.
– И что с того? – с вызовом спросила я.
– По-моему, несправедливо, – пожал он плечами, не сводя