набросила дождевик и вышла за дверь.
Было облачно, но пока без дождя. Оставив пикап у дома, я направилась пешком на восток, к лесу, окружающему город со всех сторон. Вскоре и дом, и шоссе остались далеко позади, и я слышала только, как хлюпает сырая земля у меня под ногами и покрикивают сойки.
Если бы не узкая ленточка тропы, ведущая через лес, я не рискнула бы забрести так далеко одна. У меня начисто отсутствует чувство направления, я способна заблудиться даже в гораздо менее располагающей к этому обстановке. Тропа уводила все глубже в лес, в основном на восток, насколько я могла судить, вилась между елками и тсугой, тисом и кленами. Названия окружающих меня растений я припоминала смутно, зная их только потому, что Чарли когда-то показывал их мне из окна патрульной машины. Попадалось много незнакомых видов, насчет некоторых, сплошь обросших растениями-паразитами, я сомневалась.
Я шла по тропе до тех пор, пока злость на саму себя гнала меня вперед, и сбавила шаг, лишь когда немного остыла. Несколько холодных капель просочились сквозь навес веток над головой, но я так и не поняла – то ли снова начинается дождь, то ли ветер стряхнул с листьев застоявшуюся со вчерашнего дня дождевую воду. Недавно поваленное дерево – я поняла, что оно упало недавно, потому что оно еще не успело покрыться ковром мха, – опиралось на ствол другого, получилась уютная скамейка всего в нескольких спасительных шагах от тропы. Переступив через папоротники, я осторожно села, подложив под себя подол дождевика и прислонившись головой в капюшоне к живому дереву, служившему опорой для поваленного.
Не стоило сюда приходить, но куда еще мне податься? Лес был темным, зеленым и слишком похожим на страшный сон минувшей ночью, поэтому на душевный покой я не рассчитывала. Теперь, когда я больше не слышала собственных шагов, тишина казалась гнетущей. Птицы тоже притихли, капли сверху падали все чаще – должно быть, все-таки начался дождь. Папоротники поднимались выше моей головы теперь, когда я сидела, поэтому меня никто не увидел бы, даже пройдя по тропе на расстоянии трех шагов.
Здесь, среди деревьев, поверить в глупости, которых я устыдилась дома, было гораздо проще. В этом лесу ничто не менялось тысячелетиями, все мифы и легенды сотен разных стран казались в зеленом сумраке более правдоподобными, чем в моей привычной спальне.
Нехотя я заставила себя сосредоточиться на двух самых главных вопросах, на которые мне требовалось ответить.
Прежде всего предстояло решить, может ли быть правдой то, что я узнала от Джейкоба о Калленах.
Мой разум сразу же выдал категоричное «нет». Даже просто задумываться о такой ерунде глупо и вредно. Но как же тогда быть? Разумного объяснения, почему я до сих пор жива, не находилось. Я мысленно перечислила все странности, которые заметила сама: невероятную скорость и силу, глаза, меняющие цвет с черного на золотистый и наоборот, нечеловеческую красоту, бледную холодную кожу. И подробности, осознание которых пришло постепенно: они никогда не едят и двигаются с настораживающей