хозяйства был у него поставлен образцово. Я помню, с каким увлечением и искренней гордостью великий князь рассказывал нам в Ставке в минуты отдыха о способах промывки посуды, отнимавшей у козьего молока особый присущий ему неприятный привкус. Виден был сразу тонкий и много читавший сельский хозяин. Очевидно, что весь удой был нарасхват, разбирался на месте; все же высококультурное хозяйство в конечном счете, кроме убытка, ничего не давало. Но его ведение служило источником наслаждения для его хозяина; в него он вкладывал, как это ни странно звучит, свою нежную душу. Разумеется, что теперь это имение, как водится, разграблено начисто.
Козам Беззаботного и мое «спасибо», а их хозяину, великому князю Николаю Николаевичу, – глубокая душевная признательность за тонкое ко мне в прошлом внимание и деликатную обо мне заботу. Занимая должность генерал-квартирмейстера в Ставке, я зимой 1914/15 г. заболел на почве переутомления нервной экземой левой руки. Болезнь была очень упорной и мучительной при перегруженности работой. Кроме всякого рода медицинских средств мне прописана была строжайшая молочная диета, и я не мог отказаться от настойчивого почти требования великого князя перейти на молочное довольство ему принадлежавших коз Беззаботного. Ежедневно с пассажирским поездом мне доставлялась оттуда суточная порция бесподобного свежего козьего молока, пользование которым, конечно, ускорило мое выздоровление. Но независимо от этого я успел убедиться на самом себе в том, как великий князь мог быть тонко внимателен и заботлив к людям, которые его окружали и работали вместе с ним. С бесконечной благодарностью я вспоминаю об этом трогательном эпизоде, оставившем во мне неизменную память с необыкновенно душевном и заботливом человеке, каким по существу был великий князь Николай Николаевич.
Другое имение великого князя Першино находилось в Тульской губернии. Вначале оно состояло также из небольшого количества десятин, затем кое-что было прикуплено, но в общем по размерам это имение всегда оставалось имением среднего русского помещика. В нем имелся небольшой дом и рядом несколько флигелей, в которых останавливались гости и жили служащие имения. В этом своем имении великий князь бывал только осенью, после лагерных сборов и маневров, отдаваясь в нем своей страсти к псовым охотам. Жил он там вполне скромно, ничем не выделяясь из круга помещиков среднего достатка. Собирались у него для участия в охоте только его близкие знакомые – не великосветские гости, а просто соседи-помещики и приятели-офицеры, с которыми хозяина ближе сводили случай или судьба. Для охоты арендовались дополнительные места и содержалась свора борзых. Этими борзыми великий князь охотно снабжал от себя и кавалерийские полки, с возмещением лишь стоимости провоза собак и провожатых.
Великий князь Николай Николаевич был не только страстным любителем охоты с борзыми, так отвечавшей его пылкой и стремительной натуре. Он был также отличный стрелок и любил ружейную охоту. Ввиду его страсти к охоте