так наша защита – плотный строй, маневр и огонь. Самое лучшее, если наш эскадрон разделится на две части и, дав кирасирам пройти между нами, расстреляет их перекрестным огнем.
На одной из дневок произошел не очень приятный сюрприз. Этим сюрпризом стал сержант Карл Гротте. В нем я, присмотревшись, узнал того самого военного, который рассказывал обо мне в харчевне монаху. Он, к счастью, служил не в моей роте, так что до этих пор мы не виделись. Позже старый Фриц разузнал об этом сержанте от своего друга, командира. Оказывается, он служил в архиепископском регименте и метил в офицеры. Но неудача с поимкой одного еретика и по совместительству принца подкосила карьеру доблестного военного. Кроме того, Карл имел неосторожность болтать на всех углах, что в неудаче поимки виноваты все, кто угодно, только не он, так что его турнули. На мое несчастье, некомплект в эскадроне был не только в рядовых, и его взяли. Вояка он, по всему видать, знатный, только язык за зубами держать не умеет.
Одним прекрасным вечером самые заслуженные ветераны, в том числе Гротте и Шмульке, собрались промочить горло стаканчиком вина. Ага, знаю я их стаканчики! Увы, в тот вечер молодой рейтар Ганс не смог улизнуть под благовидным предлогом и был припряжен старшими и опытными камрадами на предмет «поди, подай, принеси и слушай, что тебе говорят старшие, молокосос!». Подвыпив, они стали рассказывать о былых делах, боях-пожарищах, друзьях-товарищах и тому подобный пьяный треп. Разговором постепенно завладел Гротте, и как вы думаете, что он стал рассказывать?
Разумеется, о некоем принце-еретике и колдуне, угробившем столь многообещающую карьеру бравого военного. По мере опустошения бутылок оный принц превращался в сущее исчадие ада. Он сжигал церкви и святые книги, глумился над священниками, развращал невинных дев, а бургомистра Рашке и вовсе убил, а может быть, даже и съел. Как ни старался я сохранять бесстрастное выражение лица, но всему есть пределы. На одном особенно пикантном пассаже я не выдержал и ухмыльнулся. На мою беду, это тут же заметил Гротте.
– Чего это ты смеешься, молокосос! – зарычал он. – Уж не хочешь ли ты сказать, что я лгу?
– Ну что вы, сержант, как можно! – воскликнул я с видом как можно более невинным. – Просто я вспомнил, как давеча один подвыпивший шляхтич, выходя из корчмы, упал в грязь. Я и подумать не мог, что вы можете принять это на свой счет.
– Чего ты пристал к парню, Карл! – пришел мне на помощь Шмульке. – Эти шляхтичи и впрямь изрядные свиньи, и нет никакой беды, если молодой рейтар над ними немного посмеется. Кстати, Ганс, у тебя ведь мекленбургский говор, да и родом ты вроде из Стрелица. Ну-ка расскажи нам про вашего принца, а то Гротте тут такого наворотил…
Блин, но вот как же вы, капрал, не вовремя вспомнили-то о моем происхождении. Так меня, чего доброго, кондрашка хватит от вашей любознательности.
– Да что же я вам могу рассказать о принце, капрал? Меня, знаете ли, не так уж часто звали в герцогский дворец. Да и принц, по правде