бы там сержант себе ни думал, доказательств у него никаких нет. В эскадроне у нас только один командир, и ему, будьте уверены, ваша светлость, совершенно не понравится, если Гротте начнет мешать сюда святой трибунал. Карлу и так очень повезло, что его взяли сержантом. Я не знаю, где они познакомились с нашим командиром, а только не знай он его раньше – быть бы Гротте простым рейтаром, так что против него он и не пикнет. Остерегаться Карла, конечно, стоит да следить за языком, а серьезной опасности покуда нет.
Я уже собрался уходить, но тут возле нашего фургона, как черт из табакерки, выскочил сам сержант.
– Вот ты где, и старый Фриц здесь, вся компания в сборе! Вот что, парень, я человек прямой и не буду ходить вокруг да около. Я тут про тебя узнал кое-что: ты фехтуешь так, будто с тобой с детства занимались хорошие учителя. И стреляешь на ходу, словно с малых лет участвовал в конных охотах. Чистоплотен и аккуратен, не то что другие новобранцы, из которых еще не выбили деревенскую дурь. Кто ты, парень, уж не беглый ли принц?
Только я собрался вдохнуть воздух перед ответом, как совсем рядом раздался заливистый смех. Это смеялась маркитантка Анна, непонятно как оказавшаяся неподалеку и слышавшая монолог Гротте.
– Ой, не могу! Я сейчас лопну от смеха, наш красавчик Ганс – принц! А Мартин, верно, принцесса! Сержант, ей-богу, спросили бы вы прежде у нас, женщин, что ли! Так мы бы вам рассказали, что Ганс сам всегда стирает себе белье, как заправская прачка, и штопает его не хуже иной швеи. Уж вряд ли в каком дворце принцев учат этим премудростям! Нет, я не могу, Ганс – принц! Надо остальным рассказать, а то они на него свои бесстыжие зенки пялят и не знают, что прежде должны сделать книксен, а уж потом звать в фургон.
– Да уж, сержант! – обрадовался я поддержке. – Придумали вы штуку. Не знаю уж про другое что, а про шпагу я вам так скажу: отец мой был фехтмейстером и, покуда не умер, успел меня кое-чему научить.
Гротте, в сердцах сплюнув, ушел, преследуемый смехом Анны. Я посмотрел на свою невольную спасительницу и сказал:
– Послушай, красавица. Будь я принцем, непременно позвал бы тебя к себе на службу экономкой или камеристкой.
Анна пристально глянула на меня и, слегка наклонившись, шепнула:
– Стань принцем, мальчик, и я буду для тебя кем угодно! – И добавила: – Ваша светлость.
А ведь она, чертовка, не только что подошла!
Осень, бывшая поначалу весьма теплой, становилась все более дождливой и промозглой, когда наш эскадрон подошел к Познани. Ясновельможный пан не поленился выехать за город и полюбоваться на прибытие своих наемников. Разодетый в пух и прах, посреди столь же сияющей свиты, он внимательно рассматривал наш строй. В черных одеждах и вороненых доспехах рейтары представляли разительный контраст с одетыми в яркие жупаны шляхтичами. Под командованием воеводы собрался довольно внушительный регимент. Помимо нас в него входили две панцирные хоругви и две хоругви попроще из так называемой загоновой шляхты. Пехота была представлена двумя полками гайдуков