свойственным всем людям чутьем на неприятности, перевернул стол и спрятался за крышкой. На голове у библиотекаря красовался котелок. Ручка, поддерживающая один из многочисленных орангутаньих подбородков, вполне могла сойти за ремешок этого импровизированного шлема.
– Аркканцлер, я думаю…
– А, теперь ты, значит, думаешь?! А откуда ты взял, что твое дело – думать? Ай! Ну спасибо вам, теперь у меня пальцы застряли!
Думмингу потребовалось собрать все свое мужество, чтобы закончить предложение:
– Я думаю… это вполне может быть чем-то вроде машины для фейерверка.
Волшебники наконец обратили внимание на шипящий шнур.
– Что?.. Это ты о цветных огнях, звездочках и тому подобном? – спросил Чудакулли.
– И о них тоже, аркканцлер.
– Да, судя по всему, праздник будет неслабым. Похоже, в империи очень любят фейерверки… – Чудакулли говорил тоном человека, до которого очень медленно начинает доходить, что секунду назад он чуть было не совершил крайне глупый поступок.
– Может, мне все-таки затушить шнур? – предложил Думминг.
– Разумеется, дорогой юноша, почему нет? Отличная идея. Хорошая голова у этого парня!
Шагнув вперед, Думминг наступил на шнур.
– Я очень надеюсь, что мы не испортили им праздник, – произнес он.
Ринсвинд открыл глаза.
Это были не прохладные простыни. Да, то, на чем он лежал, было белым, холодным, но простынности ему явно недоставало. Этот свой недостаток оно компенсировало огромным количеством снежности.
И еще эта канава. Длинная глубокая канава.
Дайте-ка сообразить… Он помнил ощущение движения. И смутно припоминал нечто небольшое, но невероятно тяжелое на вид. Предмет с ревом пронесся мимо и скрылся в той стороне, откуда летел сам Ринсвинд. А потом он, Ринсвинд, приземлился здесь и по-прежнему двигался так быстро, что его ноги прорыли эту…
…«Канаву. Похоже, я начинаю зарываться», – подумал он и хихикнул. В голове царила приятная легкость, которой обычно сопровождается несильное сотрясение мозга.
Вокруг вырытой им канавы лежали стонущие люди. Но вид у них был такой, что Ринсвинд сразу понял: отстонав свое и перестав ползать с вытаращенными глазами, они немедленно схватятся за мечи и займутся этим самым… ну, что они там делают с частями тела? Которые потом никак не сосчитаешь?
Слегка покачиваясь, Ринсвинд встал на ноги. Бежать, похоже, некуда. Одна огромная снежная равнина, отороченная вдалеке горами.
Воины определенно начали приходить в чувство. Ринсвинд вздохнул. Всего несколько часов назад он посиживал себе на теплом песке, а юные девы собирались угостить его пюре[14], и вот пожалуйста: он уже стоит на продуваемой всеми ветрами, холодной равнине, и некие громилы готовятся попотчевать его грубой силой.
Он обратил внимание, что подошвы его башмаков легонько дымятся.
А потом чей-то голос произнес:
– Эй! Ты, случаем, не… этот, как его там… Ринсвинд?
Ринсвинд оглянулся.
За