это? – шепотом спросил Дион.
– Виргиналь, – ответил гном.
– Нам может пригодиться?
– Вряд ли.
Дион выпрямился. Ему показалось, что за ним кто-то следит. Старуха, разумеется, не спускала с них глаз, но чувствовалось что-то еще…
– Бесполезно, – громко сказал он. – Ничего здесь нет.
– Эй, что это было? – воскликнул Золто.
– Я сказал, что…
– Я что-то слышал.
– Что?
– Вот и сейчас, снова!
За их спинами что-то затрещало, раздалась серия глухих ударов. Это Лава, достав контрабас из-под груды пюпитров, попытался сыграть на нем какую-то мелодию.
– Всякий раз, когда ты говоришь, раздается какой-то странный звук, – сообщил Золто. – Ну-ка, скажи что-нибудь.
Дион замялся, как замялся бы любой другой человек, который всю жизнь разговаривал себе и вдруг услышал: «Ну-ка, скажи что-нибудь».
– Дион? – сказал он.
ВУМ-Вум-вум.
– Это доносится…
УА-Уа-уа.
Золто отбросил в сторону пачку древних нот. За ней оказалось кладбище музыкальных инструментов: барабан без кожи, ланкрские волынки без труб и один маракас, предназначенный, вероятно, для продвинутого в области дзена танцора фламенко.
И что-то еще.
Гном вытащил инструмент из груды хлама. Он отдаленно напоминал гитару, вырубленную из куска старого дерева тупым каменным зубилом. Несмотря на то что гномы, как правило, не играют на струнных инструментах, Золто знал, как выглядит гитара. Предполагается, что она должна быть похожа на женщину, если, конечно, ваш идеал – это женщина, у которой нет ног, зато есть длинная шея и много ушей.
– Дион? – позвал он.
– Да?
Вауауаум.
Звук напоминал натужный скрежет пилы, работающей на износ. У инструмента было двенадцать струн, но корпус был цельным, а не полым, он скорее служил просто рамой, на которую натянули струны.
– Она резонирует в ответ на звуки, – сказал Золто.
– Но…
Ваум-уа.
Золто прижал струны ладонью и подозвал к себе друзей.
– Мы находимся совсем рядом с Университетом, – прошептал он. – Волшебство просачивается наружу. Общеизвестный факт. Может, ее заложил какой-нибудь волшебник? Но дареной крысе в зубы не смотрят. Ты умеешь играть на гитаре?
Дион побледнел.
– Ты имеешь в виду… какие-нибудь народные мотивы?
Он взял инструмент в руки.
Народная музыка в Лламедосе не приветствовалась, а всякие народные песенки безжалостно искоренялись. Считалось, что мужчина, наткнувшийся чудесным майским утром на прекрасную деву, должен действовать так, как посчитает нужным, и нет никакой нужды подробно описывать его действия. К гитарам в Лламедосе относились неодобрительно, считая игру на них слишком… легкой.
Дион тронул струны. Они издали звук, абсолютно не похожий на слышанные им прежде; казалось, он исчезал в грудах старых инструментов, прятался там некоторое время, порождая странное эхо, – и возвращался, обогащенный