ничего нового я тебе сказать не могу… да в этом, ты знаешь, и необходимости-то нет… Тут ты и сам разберешься…
Она встала и подошла к окну. На минуту воцарилась тишина, молчала она, молчал и я. Вдруг Елена Алексеевна резко повернулась, подошла ко мне и, первой нарушив молчание, произнесла: – Ведь ты – мужчина! А этим все сказано… – Что? – удивился я. – Мужчина, настоящий мужчина, всегда знает, чего он хочет и как этого добиться… Правда, все это так, пока дело не касается любви… Женской любви остерегайся больше всего на свете! Она впервые говорила загадками.
– Для мужчины женщина – это загадка, и все его потуги разгадать ее тщетны. Как говорят итальянцы, я знаю, что это такое, только не просите меня объяснить. Мы восхваляем мужскую скромность, но на дух не переносим зануд и тихонь. Мы жаждем подвига, отваги, мужества, но сторонимся грубиянов и мужланов. Мы восхищаемся воспитанием, образованием и умом, но не терпим маменькиных сыночков и «ботаников». Мы мечтаем о рыцарях на боевых конях, но ненавидим… войну. Шекспир восклицал: «Непостоянство – имя твое, женщина!» А я бы назвала иначе: Антиномия! Женский ум противоречив и изощрен! И если, когда-нибудь из уст любимой услышишь, что ты самый умный или лучший, значит, второго дурака ей не найти… Тут она остановилась и таинственно произнесла:
– Скажу тебе по секрету: если бы мужчины знали, что на уме у женщин, они были бы куда смелее… Вся наша сила – в ваших слабостях… На последних словах ее голос дрогнул, она улыбнулась какой-то несвойственной ей улыбкой, слишком нежной, а из ее серых проницательных глаз заструился мягкий свет. Во взгляде ее не было привычной властности и строгости. В этот самый момент мне показалось, что она совсем другая… Та, что сама нуждается в защите и покровительстве, в сильном плече, о котором грезит прекрасный пол и познать которое ей, видимо, было не суждено…
– Скажу тебе по секрету: если бы мужчины знали, что на уме у женщин, они были бы куда смелее… Вся наша сила – в ваших слабостях… На последних словах ее голос дрогнул, она улыбнулась какой-то несвойственной ей улыбкой, слишком нежной, а из ее серых проницательных глаз заструился мягкий свет. Во взгляде ее не было привычной властности и строгости. В этот самый момент мне показалось, что она совсем другая… Та, что сама нуждается в защите и покровительстве, в сильном плече, о котором грезит прекрасный пол и познать которое ей, видимо, было не суждено…
Возможно, все это мне лишь показалось – но маска «железной леди» на миг дрогнула на прекрасном лице Елены Алексеевны. То ли ей стало жаль себя, то ли она просто устала быть сильной, то ли… К сожалению, загадочная незнакомка за маской так и осталась для меня тайной, и пусть мы были не в Венеции, карнавальный «этикет», царящий повсюду, неумолимо диктовал свои правила…
Я поблагодарил Елену Алексеевну, попрощался и вышел. Но увидеться вновь нам было уже не суждено. Ее