ты… ты с кем работаешь? С кем дело имеешь? С профессорами, может, с академиками или с уголовниками да проходимцами всякими?.. Это милиция!
– И что, что милиция?
– А то, что бояться должны, тогда и уважать будут. Некоторые так только язык силы и понимают…
– Часто убеждение бывает действеннее, чем сила. А что касается уважения, то, для начала прекратите… тыкать.
– Нет, мне здесь и слова не дадут сказать!..
– Почему же – говорите.
– Вот это кто, например? – спросила она, меняя тему и тыкая пальцем в репродукцию, висящую на стене. С холста на женщину укоризненно взирал первый министр внутренних дел.
– Это Кочубей… – начал, было, я отвечать на вопрос, но она не дала досказать.
– Можешь не отвечать, это совершенно не важно. Сюда если и следовало чего повесить, так это… хорошую плеть.
– Что?
– То, что слышал: плеть. И каждый негодяй будет поглядывать на нее и все свои грешки в душе перебирать. Все вспомнит: и чего делал, и чего не делал…
– Здесь бывают разные люди. В человеке плохое и хорошее уживаются удивительным образом. Вот, например, вы…
– А что я?
– Я уверен, что в вас хорошего намного больше.
– Интересно, откуда такая уверенность? Ты меня знаешь всего ничего, а говоришь…
– Все плохое в людях привнесено обстоятельствами, извне, так сказать, и очень непрочно. А вот хорошее – это…
– А это кого казнят? – снова спросила она, разглядывая другую картину.
– Какая вам разница, это же неважно…
– Не скажи, эта вот поуместней будет… Казнь все-таки! Кого?
– Степана Разина…
– Вот оно что! Ишь ты, музей здесь устроил! И потом, а почему нигде нет окурков?
– Каких еще окурков? – удивился я.
– Каких, каких! Самых обыкновенных, тех, что бычками называются…
– Вы понимаете, что говорите?
– Значит, не куришь… Плохо! Кто не курит и не пьет, тот…
– Гражданка, прекратите паясничать.
– Не нравится? Вот ты говоришь, что я тыкаю. Встречный вопрос: почему ты выкаешь? Меня все эти телячьи нежности нервируют, знаю, что все это притворство и лицемерие… – она замолчала. – Показуха, одним словом. А на деле…
– А что на деле?
– Ничего, проехали…
– Вас что, кто-то обидел? В ваших словах много грубости, а в душе – злоба и тоска…
– Какое дело тебе до моей души? Может, ее вообще нет! Уже нет…
Она снова взялась за сигарету.
– Как-то нас, девчонок молоденьких, менты загребли… Мы тогда из села приехали, поступать хотели… Дурехи! Не знаю, может, нас за путан приняли, может… Не знаю… Короче, доставили всех нас в участок. Этот участок я на всю жизнь запомнила… Стоим, мнемся, а там накурено, как в аду!!! И везде окурки, окурки… В пепельнице, на столе и даже на полу… Нам, дурам, все хихоньки да хахоньки… Глянь, а там на стене висит плеть… черная такая, крученая… настоящая плеть. Точно такая у нас в деревне на конюшне была,