мы с близнецами отдохнуть выбрались. Волны высокие были, я не пустила их купаться и сама лежала музыку слушала… А эта дурочка кричала и пела, пока перепуганные мальчишки не растолкали меня.
– Недавно старик тут утонул, говорят, пел тоже, – снова толчок. Внутри что-то зашевелилось, рвущая боль раскрылась в груди, и Рита открыла глаза.
– Что, певунья? Море успокоить хотела? – спросил молодой парень совсем рядом. Сидящая чуть поодаль женщина облегчённо вздохнула.
1551
Каждая ночная поездка превращалась в полную жопу и всегда заканчивалась мысленным обещанием больше не поддаваться бредовым идеям брата. Но всякий раз, когда он вновь говорил родителям, что берёт старую машину отца для того, чтобы катать наших подружек, (у меня и подружки то на ту пору не было!) я брёл к машине следом за его тощей, жаждущей приключений, задницей и мысленно проклинал сдвинутого засранца.
Как назло, даже сложился определённый ритуал, повторяющийся из вечера в вечер. Спускаясь с крыльца под наставления матери, мы подходили к старенькому пикапу, и брат выпускал на волю свою любимую хохму, насчёт последнего девственника Галактики и моих вымученных историй о нереальной девице, которые я придумывал для родителей перед этими поездками. Самое забавное, что шуточки у брата были каждый вечер свежими, а вот мои россказни тухли прямо в голове, и вымышленная Наташа либо говорила каждый вечер одно и то же, либо меняла свой рост (мамам всегда надо знать как выглядит «та самая девочка»). А я либо путался в собственной лжи, либо не сумев придумать никакого продолжения несуществующему роману, говорил что-то из уже сказанного. Вы спросите меня, почему я так докладывался родителям о личной жизни? Не дело, конечно, восемнадцатилетнему жеребцу делиться подобным с матерью (отца это не интересовало, более того, он считал меня инфантильным сосунком и любил поговаривать, что юбка матери всегда будет для меня самой надежной крышей), но никаким жеребцом я не был и в помине – в словах отца была доля постыдной правды.
Так вот, ночные поездки (на которые безвозвратно уходили наши стипендии, бесценные часы сна и мои нервы) … Все они совершались с чёткой, одному Кириллу известной целью. Вернее, знал о ней и я, но осмысленной и важной она была только для брата – он искал пространственные дыры, места где, по его мнению, есть вход в другие миры, проходная дверь для неизведанных инфернальных созданий. Лучше бы он поискал дыры в своей голове.
В тот вечер мы загрузились и, выехав с подъездной площадки, зашуршали по асфальту тихой вечерней улицы. Я смотрел в боковое стекло на чернеющее небо, и меня начинала занимать тоскливая тревога. Впереди меня ждала одна из тех ночей, в которую лучше было остаться дома и не дать своим страхам выйти дальше комнаты. Но видимо, сегодня был не тот случай. Вокруг громоздилось чёрное небо, впереди струилась дорога, и все мои бесконечные фантазии о грозивших нам опасностях смешивались с прохладным