лазаретом Оливе и кварталом студенческих трактиров и клубов. Но он пересилил себя, пошел по Старой Морской, между двух крепостных стен, ставших стенами жилых домов. Стена из красного кирпича заросла девичьим виноградом, сейчас опавшим; другая, из серого камня, покрыта мхом. Перед перекрестком темнел вечнозеленым кустарником и остролистами маленький сквер. Среди темной зелени стояли снежный парусник и снежные бабы. «Снежные матросы? Они движутся! Это дети катают на санках одну, словно наряженную в белую матросскую робу».
Было тепло для зимы и Любке снял кепи. Снег не таял в белых волосах. Он шел знакомыми улицами. Серый плитняк цоколей, фахверк забеленный или покрытый темным лаком; красноватые или желтые охристые стены. Каменная гранитная штукатурка с искрами полупрозрачных камушков. Смешение времен… Готические, темно-серые с белым, фасады, сдержанное северное рококо. Вполне современные хрустальные изыски, простой штукатуренный ампир и каэнглумский модерн. Заблудившиеся римские портики и настолько древние сооружения, что им не нашлось места в этой странной классификации определений.
Разноцветное золото окон и витрин, в одно стекло или в мелкий переплет; красные, зеленые, белые рамы, пестрые ящики для цветов. Любке остановился у окна бакалейной лавки. «Окно – калейдоскоп». Хозяин заметил и кивнул головой, приветствуя. На заснеженном карнизе, у самой мостовой, сидели две птицы. Жемчужно-серое оперенье, антрацитовые головы, крылья и хвосты поблескивали на свету. У одной побольше, клюв отливал синей сталью, у другой поменьше, был желтенький цыплячий. «Смотри, похожи на праздничные игрушки, это – каэнглумские вороны, они такие… потешные. Послушаем?»
– Внутри этот двуногий, ощипанный!
– Не бойся, снаружи стекло!
– Что такое стекло?
– Такой плоский, тонкий, прозрачный, твердый воздух…
И ворона побольше, застучала клювом.
– Видишь?
– Ничего не вижу… Ай, подходит!
– Смотри, смотри!
Стекло лопается. Ворона поменьше, просунула голову внутрь.
– Ага, видала, ничего там нет!
Хозяин подошел ближе и нагнулся.
– Влезайте. Что сидеть в снегу?
…Фонари на чугунных, деревянных или железных столбах крашенных в серый и черный цвет. Фонари в городе сохраняли: масляные, газовые, электрические. «Ездит ли сейчас Снайге зажигать и гасить фонари?» Любке вспомнил фонарщика, его маленькую тележку похожую на кресло с колесиками и ослика. Кованные вывески мастеров и цехов. Перед трактирами и магазинами объявления, цветными мелками по старинным темным доскам. Двери резные деревянные и обитые железом, полированные ручки желтого металла… «Которые открывали и закрывали сотни лет. Свежая веселая древность!» услышал Любке. Перед дверью в жилой дом, на углу Венналикку, стояли две высокие девицы. Одна, с золотистыми волосами, открывала и закрывала дверь, другая, с гитарой за спиной, стояла рядом, склонив