на задних лапах у цветочного магазина на Венналикку в окружении детей; дети бесстрашно дергали паворимага за иглы и показывали ему выставленные в витрине праздничные венки.
НАВРАП
Наврапы могут спать на лету, но этой особенностью не стоит пользоваться никому.
… – Сны обгоняют сны, прядутся в косу и коса рассыпается янтарным песком. Твердая скорлупа сжимается. Маргаритка и серп; Деметра любит кентавров, а я не люблю фритату, но почему я не люблю меланж? Каменная скорлупа… Пробудись, вот и маяки Капштадта! Последняя надежда – город. Моя мечта и боль. Если не согласятся, я их так поздравлю с праздником, выложусь, из кожи вылезу и голышом! Надо приготовиться, никто не должен узнать о мне раньше срока. А что я узнаю о себе? Большое змеиное заблуждение-достаток прямо пропорционален росту непреложной убежденности в правильности выбора схемы полета. Не менее устойчивая аберрация, что и наоборот. Что я порю? Не здоровится мне. Нет, неси ветер! По ветру, по ветру! Начнем осмотр с форта и через Опустевшую часть, кругами к ратуше, там Антс на шпиле5. Увековечили. Великий мастер. О златорукий, почему ты не родился позже? Интересно, кто меня встретит, Кире или Влад? Герои. Такседермисты – прозекторы, драконофаги. Больны, оба. Считают, что надо не относиться к змеям серьезно, змеев это раздражает, они теряются и совершают ошибки. Жуть двуногая, и ведь правы… Мало кто знает, что уязвимое место змея именно голова, забыли, что написано в Книге. Безграмотный чешуеперстый ужас. Глотать их, не переглотать… Эти-то знают, грамотеи. Тьфу, перед праздником смутные мысли, как проглоченная мясорубка и она работает зараза. Город, вот спасение. Мотаюсь, как в вате. Крылышки, мои крылышки.
2
Улицы. Это был лабиринт, устроенный когда-то для защиты города и вышгородского замка. В то время каэнглумцы не совсем убедились в своей странной независимости и понастроили множество защитных сооружений. Но уже тогда этот лабиринт строился и для нескучных прогулок, каэнглумцы были несколько расчетливы.
Старый город в крепостных стенах маленький, но не «игрушечный», строгий нарядный город. Большая часть Каэнглума построена на склонах теснины реки Голхи. «Дома стоят очень уверенно. Можно ли так говорить о домах? Про себя можно».
Дома. Почти каждый имел свое имя и многие украшены росписями-историями города или историями самого дома. Снег застил, но Любке по памяти угадывал. Вот «Три Брата». За серой каменной штукатуркой, как корни дерева проявлялся каркас фахверка. Над самыми верхними, никогда не затворяющимися окнами чердака, балки с блоками на конце и провисшими цепями, канатами от блоков в окна. Дома для себя и своих двух братьев построил один человек; он пришел из страны расположенной южнее Каэнглум. Братья искали его по всей Европе и нашли молодым, сами будучи уже старыми и больными. Младший брат ухаживал за ними, пока возраст их не сравнялся.
Высокие щипцы, острые даже у «Толстяка», чья стена усыпана окнами настоящими и прорезанными сграффито по штукатурке;