такую непохожую на их собственную, жизнь, но понимали, что ничего не выйдет. Мужчина осторожно взъерошил малявке волосы, передал его веснушчатому, и круто развернулся к двери, чтобы никто не видел его слез.
– Хай-ярр! Поберегись! – крикнул он из уважения к ветхости настоятеля, а потом распахнул дверь ногой и под носом у почтенного старца – дубинка в правой руке, нож в левой – выскочил в коридор.
Юные послушники бросились к окну, чтобы, толкаясь и споря, хоть краем глаза увидеть, что будет происходить во дворе.
Счастливые очевидцы, отвоевавшие себе место у оконного проёма, рассказывали потом, как ураганом налетел на пытавшихся его задержать мужчина.
– Акулья ваша мать! – кричал он, бешено размахивая дубинкой. – В сторону, долгополые! Что, не желаешь уступить дорогу? Ну, так иди сюда, пузан! Хай-ярр! Запомни, дурак, что тебе по толстому заду досталось от самого Джотто Чёрного Тюленя, грозы шестнадцати морей и не хнычь, как баба! Во славу ночного ветра, хай-ярр! Торговые вольности морским удальцам!
Разогнав людей у ворот, Джотто последний раз мазнул взглядом по тёмным окнам второго этажа и громадными скачками скрылся в парке.
Над самой поверхностью моря, едва не касаясь растопыренными лапами кружева белой пены, летел дракон. Зарождающийся на востоке свет уже окрасил краешек туч розовым. Свежий северняк рвал податливую пелену тумана, размётывал и топил его обрывки в солёной воде. Ночной шторм стих так же внезапно, как и грянул несколькими часами ранее и теперь спокойствия волн не омрачало уже ничего.
Дракон сам по себе был редким гостем в этих краях, ведь ещё много сотен лет назад их племя вытеснили на далёкие окраины архипелага, за дышащие пеплом вулканические острова, на самый край мира, где не ходил ещё ни один корабль, не ступала нога человека и где время звероящеров никогда не заканчивалось. Были смельчаки, решившиеся поднять на мачту крапчатое знамя поиска и отправиться в драконьи воды, на легендарные Потаённые Острова, да только больше этих героев никто не видел. Безбрежен океан, бесчисленны его опасности.
Но куда более удивительным явлением, чем дракон как таковой, была огненно-рыжая борода, торчащая из его левого глаза. К бороде прилагался внушительный нос с паутиной прожилок, лицо шириной со сковороду и голубые глаза, воспалённые от ветра и брызг.
– Нет, сударь, не на того напали! – звучным баритоном приговаривал владелец бороды, пытаясь раскурить огромную трубку. – Я вам спуску не дам. Нет, сударь, не дам! Отложить мой прожект пилы-ревуна в долгий ящик? Пускай! Отправить на этот богом забытый атолл, рыбные мельницы починять – что ж! Хорошо, утрёмся, забудем. Мы, сударь, не гордые! Но водяную пушку, но улиточный винт, но паровой молот-то вы на кой ляд запретили?! Если ни бельмеса в нашем деле не смыслите, так и влезать нечего! Чтобы я, заслуженный механик, воду в бадейке таскал? Вот это видали?
Раскурив трубку, бородач жадно всосал в лёгкие столько