смерила меня таким взглядом… – Ладно, я понял. Не время для шуток. Итак, чего ты от меня хотела?
– Сегодня утром ты так и не ответил на один мой вопрос, – проговорила сестрица.
Хм… не помню.
– Какой?
– Зачем тебе нужен этот дирижабль? – нахмурившись, спросила Хельга.
– Странный вопрос… Хм, чтобы летать? – Я улыбнулся.
– Кирилл! – Сестрица аж по подлокотнику кресла кулаком влепила от избытка чувств. О как! – Я серьезно спрашиваю!
– А я что, шучу, по-твоему? – возмутился я. – Какой вопрос, такой ответ!
– Так, молодежь, что за крики после ужина? – В гостиную ввалился дядька Мирон, обозрел нашу маленькую компанию и, усевшись в любимое кресло, кивнул. – Итак, я жду ответа.
– Кирилл решил заняться контрабандой! – выпалила Хельга, и у нас с опекуном дружно отвисли челюсти.
– Прости, дочь, кажется, я плохо понял. Повтори, – справившись с удивлением, произнес дядька Мирон.
– А зачем еще ему мог понадобиться такой дирижабль?! – чуть помявшись и уже гораздо тише произнесла Хельга. Опекун повернулся ко мне и вопросительно приподнял бровь.
– Ну, вообще-то логика понятная… для «китовода», – пожал я плечами. – Если исходить из характеристик моего проекта, то для контрабанды он действительно подходит как нельзя лучше. Да только скорость и защита ему нужны не для того, чтобы удирать от патрульных, а чтобы не попасться на зуб пиратским «акулам».
– Логично. Но одно другого не исключает, – потерев подбородок, задумчиво проговорил дядька Мирон.
– Пф. Я еще не совершил ничего противозаконного, а вам не следует забывать о презумпции невиновности, – ответил я.
Завидич фыркнул.
– И где же ты таких слов нахватался, а? – поинтересовался он.
– Общий курс правоведения штурманского училища при Ладожском университете. У меня по этому предмету экзамен через неделю, – буркнул я.
– Поня-атно, – протянул дядька Мирон и, взглянув на Хельгу, развел руками: – Извини, Хельга, но Кирилл прав. У него еще и дирижабля нет, а ты уже упрекаешь его в нарушении законов.
– Но… но… а зачем ему ТАКОЙ дирижабль?! Что, обычную «селедку» построить не судьба? – вспыхнула сестрица.
– Обычная, как ты выразилась, «селедка», то есть средний каботажник, обладает малой автономностью, требует большого экипажа и окупается только на постоянных челночных рейсах либо на каперстве. А я не собираюсь десять лет работать на одной и той же линии, таская в трюме всякий дешевый хлам, – откликнулся я.
– И на какой же груз ты рассчитываешь? – спросил опекун.
– Мелкий, срочный, дорогой.
– Уверен, что кто-то доверит неизвестному перевозчику нечто действительно ценное?
– Жителю Китежа со знаком пилота и собственным дирижаблем? – переспросил я. – Пять-шесть выполненных в сжатые сроки заказов – и думаю, вопрос с клиентурой можно будет считать решенным.
– Ну-ну… – Дядька Мирон неопределенно