Жалишься, сказывают. Отговорку ищешь оброк скостить, защитника и благодетеля своего голодом уморить же лаешь?
– Помилуй, батюшка… – сбив шапки, начали кланяться мужики. – Замучили совсем серые. Скотину, что ляхи бездушные, режут, спать не дают, в деревню прямо выходят. За малых боязно. Однако же в самоловы не суются, требуху отравленную обходят. Токмо вороны от нее передохли. Четырех собак по дворам порвали. С косами мужики ходили – никого в лесу не нашли. Не иначе, волкодлаки завелись. Токмо на ночь в зверя перекидываются, на свету же в людском облике бродят.
Говорили все это люди на разные голоса, но довольно слаженно, без разнобоя. За разговорами появилась девица с ковшом, закутанная в платок так, что снаружи был виден только острый нос и голубые глаза, окаймленные длинными черными ресницами:
– Вот, батюшка, испей горячего с дороги.
Василий Ярославович принял подношение, решительно выпил, передернул плечами, вернул корец:
– Благодарствую, красавица! А вы, грешные, чем жалиться, сказывайте, откуда серые в деревню приходят?
– От Щекатина леса, боярин. Туда следы уходят.
– Стая большая?
– По следу судить, зверей пять, не менее.
Пока Василий Ярославович выяснял подробности, Андрей повернул коня к Пахому:
– Почто ты меня так вырядил, дядька? Все люди как люди, а я – как скоморох!
– Дело молодое, барчук. Тебе по летам красоваться, девкам глаза застить да души бередить. Это мы токмо за зверем диким охотимся. Ты же удаль свою кажешь.
– Тогда скажи, чего мужики здешние деревню не огородят? Мало ли чего?
– Городи не городи, а от ворога тут не уберечься. Тут они, коли беда случается, зараз в леса, в схроны уходят. Там прячутся, покуда чужаки восвояси не уберутся, а опосля в дома возвращаются. Али новые рубят, коли родные сожжены. Зверь же к жилью редко ходит. Вот и не боялись ранее.
Андрей почувствовал на себе пристальный взгляд, но стоило ему вскинуть голову – девица отвернулась и побежала назад к дому, размахивая ковшом.
– Стало быть, в чаще Щекатиной логово устроили? – подвел итог боярин. – Ладно, глянем в чащу – что там за волкодлаки поселились. Пошли!
Чуть не расталкивая смердов грудью коня, Василий Ярославович выехал из селения, перешел на рысь и помчался через поле, начинающееся за огородами.
– Глянь, Вторуша! Вот и следы пошли. Вроде свежие.
Андрея обогнал один из холопов, громко подтвердил:
– Свежие, края не осыпались еще. Не иначе, ночные. Часа три назад серые прошли. Не спешили.
– Коли так, то и нагоним… – решил боярин, снова переходя на галоп.
Скача по следу, всадники повернули в небольшой кленовый лесок, пробились через орешник. За кустами на утоптанной поляне все было заляпано кровью, валялись кости и ошметки шкуры.
– Косулю задрали, – с ходу определил холоп. – Мыслю, час они тут потеряли, не менее.
– Стало быть, недалеко где-то, – кивнул