стукнул князю. Кстати, где этот маленький засранец?
Вуль не сбежал, как я сперва подумал. Тушка, похожая на сдувшийся шарик, лежала у стены рядом с выходом. Один из фантомов просто походя раскроил ему череп. Фэйри поднялся и, пошатываясь, пошел на звук моего голоса. Положил руку на выпуклые глаза и зашептал прощальное обращение к Скорбящей и Проводнику.
– Он был трусоват. И не очень умен. Но он был хорошим другом, – сообщил мне воин. В голосе его звучала неподдельная печаль.
– Мне жаль.
Мы еще немного посидели у тела. Потом я додумался спросить:
– Как тебя все-таки зовут?
– Рэндольф.
– Ты не из Разенны?
– Я родом с Гэльских холмов. Но не был дома очень давно.
Только сейчас, после этого признания, я заметил тонкую сеточку морщин вокруг кошачьих глаз. Годы оставляют свой след даже на волшебном народце.
– Ты один из лучших фехтовальщиков, что я когда-либо встречал.
– Знаю. Я – лучший, – он признал это спокойно, и в голосе не было и тени хвастовства или самодовольства.
– Ага, а еще скромный.
Он покачал головой и тяжело поднялся. Ноздри его дрогнули, втягивая воздух:
– Кто ты? Ты пахнешь и выглядишь как обычный человек. Но сам признался, что таковым не являешься.
– Забудь! Я просто случайный путник.
– Ты из Братства Стражей, – сказал он. Это не было вопросом.
– А ты догадлив.
– Мне уже приходилось встречать тебе подобных. Как твое имя?
Я не удивился. Мир фэйри невелик. Куда ни плюнь, попадешь в знакомого знакомых.
– Элвин.
– Девятый Страж.
– Ага. Сдашь меня Марцию Севрасу?
– Я должен.
Этого следовало ожидать. Как и последующих проблем со стороны князя Церы.
– Что делать со святилищем? Предлагаю проверить его, раз уж есть возможность. Вдруг там прячется еще какая-то пакость?
– От меня будет мало толку.
– Не бойся, если что – прикрою. Давай руку.
Рэндольф не стал упрямиться или делать вид, что слепота ему нипочем. Покорно протянул ладонь, во вторую взял один из мечей.
– Я уже немного различаю контуры, – сказал он, сделав несколько шагов.
– Отлично, – другой рукой я подхватил факел.
С первого взгляда стало ясно, что если в гробнице и находился храм, то никак не заброшенный. Ощерившаяся лучами фигура с круглым жертвенником в центре сияла уже знакомым лиловым светом. Восемь основных векторов и множество поменьше придавали ей сходство со снежинкой. Вдоль кромки каждого луча шла вязь рунических символов. Снова умбра, футарк и даже огам, о котором я помнил еще меньше умбры. Воздух над знаком гудел от напряжения.
– Что это значит? – спросил Рэндольф, когда я описал ему картину.
– Не знаю. Но мне это не нравится. Никогда не слышал, чтобы символ Хаоса Предначального применяли подобным образом.
Я мрачно уставился на фигуру, пытаясь понять, для чего и как ее могли использовать.
Руны и Хаос?
Воззвание