вопит, что Ты ушел,
Но жил меж нами.
Слишком близко.
Икона Страшного Суда
Синие сферы горят изнутри.
Два безумных старика летят.
Пот со лба рукой оботри.
Да, эти стрелы в тебя свистят,
Да, ты уже за бортом! А фал,
Этот толстый и наглый трос,
Как паутина, порвался, упал,
Чтоб ты один в Космосе рос…
За стариками летит жена.
Космы – кометой пространство бьют.
Она в диком Космосе тоже одна.
Она боится, что ее убьют.
За женою девчонка летит.
Она – сирота. Ребра торчат
Ксилофонно. Она никогда не простит
Сытым деткам, что «Мама!» – кричат.
Синие сферы крутят их всех,
Но и тебя тоже! Но и тебя!
Как ни кутайся в теплый мех —
Космос хлынет, губя и любя.
И полетишь, пылая, крича,
Вместе со всеми в синюю тьму,
Убегая по ветру, предалтарная свеча,
Которую – не загасить никому!
А два безумных седых старика
К тебе подлетят и под мышки возьмут.
Ты увидишь синие звезды и черные облака.
Да, это и есть твой Страшный Суд.
Золотой, чернокнижный, кровавый и земляной,
Грохочущий чисто, как водопад,
Над грязным миром, над потной войной,
Над Временем, что идет только назад.
Над Временем, что идет только вперед!
Даже если назад – все равно вперед!
И ты своею смертью докажешь, что
Никто все равно
Никогда не умрет.
Колыбельная
Баю-баю-баю-бай
Это наш домашний Рай
Вот божница, вот газета
Там все молятся – про это
Закопченная плита —
там стоит картошка – та
что за зиму надоела
что за сыном мать доела
Вот мальчишка при свечах
с гениальностью в очах
Вот перо и лист бумаги
парни русские бедняги
Вера гений время быт
мальчик мой и ты – убит
Баю-бай баю-бай
кухня голод вечный чай
Напиши мой мальчик что ли
текст молитвы
а доколе
ты не сможешь —
баю-бай
поскорее засыпай
«…Смертью смерть ты попрал…»
– Это твой сын?
– Нет.
– Возлюбленный?
– Нет.
– Что ж ты по нем рыдаешь так много лет?
…Смертью смерть ты попрал.
Только это тебя и спасает.
Не питье, не жратва, —
только тот металлический стол,
Где под скальпелем мысли
так сердце твое воскресает,
Что уж лучше бы ты, изругавшись,
под землю ушел.
Нет, еще поживи!
Человек, а не Бог ты, бедняжка, —
Наспех сладость кафе,
наспех – горечь любовных минут,
Полумесяцы соли