Ну а про историю Ариадны, которая дала клубок ниток своему возлюбленному, чтобы он нашел путь из лабиринта, вы наверняка знаете?
– Интересное сравнение, ― я строчила в блокнот все, что говорила Александра. Здесь будет о чем поломать голову, и обязательно нужно проконсультироваться с профессором.
– Я же говорила, что практика моя только начиналась, и у меня не было достаточного опыта, чтобы однозначно поставить правильный диагноз, ― Клеопатра Петровна мерно покачивалась в своем кресле. Дигби смилостивился и заснул на руках старой женщины. Ее корявые пальцы любовно гладили кота и почесывали его за ушами, отчего Дигби негромко мурлыкал.
Марина тоже писала в блокноте. Она утомилась и хотела скорей покинуть этот затхлый, утопающий в кошачьей шерсти дом.
– И какой диагноз вы ей поставили? Шизофрению? – нетерпеливо спросила Марина.
– Такой серьезный диагноз нельзя поставить только на основании рассказа пациента, ― Клеопатра Петровна подняла вверх указательный палец. ― Пусть рассказ даже фантазийный или галлюцинаторного типа, и его можно диагностировать, как продуктивную симптоматику, но нужно проверить негативную симптоматику и когнитивные нарушения.
– Что проверить? – переспросила Марина.
– Как человек ведет себя – апатичен ли он, не нарушены ли у него мышление, восприятие, внимание, – объясняла женщина, ― нужно выяснить про наследственные расстройства, депрессии, перепады настроения…
– Понятно, понятно, ― Марине не хотелось углубляться в эти дебри. ― И что дальше?
– Подобный вопрос я задала и Александре. Она продолжила свой рассказ:
– Так вот, я сидела в пабе и просматривала заметки в газете, когда к столику подошла девушка с огненно-рыжими волосами, подстриженными по последней моде. Для этого времени суток на ее лице было слишком много косметики, а платье – явно на пару размеров меньше, чем следовало бы.
– Алекс, ― прошипела она. – Вот так встреча! Джеф сказал, что видел тебя вчера в галерее, а я не поверила. А ты и впрямь снова здесь.
– Вы обознались, наверное. Я не понимаю, о чем вы.
– Ну конечно, не понимаешь. Быть бедной овечкой не твое, Алекс. Смотрится нелепо и комично, – она возвышалась надо мной, уперев руки в пышные бока. Я больше ничего не говорила ей. Она была настолько уверена в собственной правоте, что убеждать ее не имело никакого смысла. Возможно, она наговорила бы мне еще гадостей, если бы ее ни окликнул официант. Тогда я машинально схватила газету и быстро покинула паб. Наступил вечер, я снова пришла в пансион, поднялась в комнату. Начался приступ мигрени, глаза стали слипаться, и я, почувствовав неодолимую усталость, упала в кровать и заснула.
– Что вы увидели, когда открыли глаза?
Александра пожала плечами:
– Свою комнату. Я проснулась у себя дома. Я вроде бы должна была обрадоваться этому, но воспоминания о Лондоне были