Ланселоту, зная, что умирает. Я не интересовалась картинами, но про прерафаэлитов знала, потому что в университете, где я работала, был один англичанин, превосходный физиогномист, профессор Фицпатрик. Он любил рассказывать свой предмет, опираясь на картины. А, как известно, англичане признают только английскую живопись, вот и он вовсю использовал репродукции художников, входящих в братство прерафаэлитов. ― Я вошла в галерею, ― продолжала девушка, ― она была современной – со светлыми большими залами и с высокими потолками. На стенах висели работы Джефа Горинга. Я прошлась по залу и осмотрелась – в основном пейзажи, но было и несколько портретов. Современная школа, не особенно в моем вкусе, но было довольно интересно. Я остановилась у одной картины. На ней бушевало темное море, яростно разбивая волны о скалы. И только несколько желтоглазых чаек летали в небе, не боясь гнева стихии. Вдруг за моей спиной раздался голос:
– Александра?!
Я подпрыгнула от страха и неожиданности. Кто мог знать меня в Лондоне?
– Ну, если это сон, ― то возможно все, ― улыбнулась я девушке, видя, что глаза ее заблестели от внутреннего напряжения.
– Да, согласна. Но тут… Расскажу до конца. Я резко повернулась и увидела молодого человека.
– Опишите его, ― попросила я.
– Так, – задумалась девушка. – Высокий, широкоплечий, рыжебородый, с россыпью веснушек на лице, глаза светло-карие, недобрые, нахмуренные брови. Викинг, одним словом. Хотя одет очень элегантно, правда с оттенком легкой небрежности.
– Напомнил ли он вам кого-либо из ваших знакомых? Родственников?
– Нет. Решительно никого, – девушка отрицательно качнула головой и продолжила рассказ.
– Александра, что ты здесь делаешь? – молодой человек навис надо мной, как огромная скала, и по его тону было понятно, что он не настроен на светскую беседу.
– Я… – пролепетала я, ― просто зашла в галерею. Проходила мимо.
– Просто зашла?! Как прикажешь это понимать? Ты же обещала, что больше никогда не появишься в моей жизни! А теперь – проходила мимо! – он говорил тихо и зло, четко выговаривая каждое слово.
Я совершенно не ожидала такого поворота событий, и теперь никакие слова не приходили в голову. Наконец, я пискнула:
– Мы знакомы?
После этих слов он будто беззвучно взорвался. Его губы сжались в тонкую полоску, а голос стал еще тише:
– Что за балаган? Что за новое представление ты разыгрываешь?
Мне хотелось объяснить ему, что он ошибся, обознался, и я точно не та Александра, на которую он был так зол. Но вместо этого я спросила:
– Скажите, ваше имя – Джеф?
– Почему вы решили задать ему этот вопрос? ― спросила я, внимательно глядя на пациентку.
– Я не знаю, ― пожала плечами девушка. – Слова вылетели как-то сами по себе.
– Как он отреагировал?
– Разозлился