не разрешали постирать ваши вещи, а теперь хотите, чтобы я зашила вам ногу, как какую-то старую рубашку?
– Если бы я мог достать, то сам зашил бы рану. Вы не умеете шить?
– Конечно, умею! Но я не могу… У меня не хватит мужества для такого…
– Тогда поручим это тете Батти?
– Тетя – старуха, выжившая из ума! Вам нужен доктор!
– Нет! – просто ответил Гейб. – Я же вам сказал: никаких докторов.
– Почему вы такой упрямый?
– Это я тоже уже объяснял.
Я почувствовала, как во мне закипает гнев.
– А я вам тоже уже объясняла, что мой муж умер от пореза, который и отдаленно не напоминал ваш! Сэм был бы жив, если бы его вовремя осмотрел доктор!
– Я очень сожалею о вашей потере, мэм, – раздался вежливый ответ, – но ехать к доктору или нет, решать мне, а не вам.
Мне захотелось заорать, сказать ему, чтобы убирался из моего дома и умер где-нибудь в кустах! Но я знала, что Гейб слишком горд и так и сделает. Я постаралась взять себя в руки.
– Хорошо, но предупреждаю, если за раной не ухаживать, останется уродливый шрам, – сказала я. – Возможно, вы будете хромать.
– Ладно. Это будет хорошим напоминанием.
– Напоминанием о чем? О вашем ослином упрямстве?
Гейб улыбнулся и ответил:
– О том, как опасно ездить без билета по железной дороге.
– А о чем же напоминает ужасный шрам у вас на груди? – Слова вылетели быстрее, чем я успела их осмыслить.
Гейб перестал улыбаться. Его рука скользнула под рубашку, и казалось, он удивлен, что у него по-прежнему есть этот шрам. Затем мужчина молча уставился на меня.
– Простите… – промямлила я, увидев отражение боли в его глазах. – Мне не следовало…
– Все в порядке, – мягко ответил Гейб. – Этот шрам напоминает мне о хорошем друге.
Я отвела взгляд и быстро собрала принесенные вещи. Я была уже в дверях, когда меня остановили слова гостя.
– Я отплачу вам, мэм. Как только я смогу встать, обещаю, я вам отплачу. Мне особо нечего дать, но я всегда возвращаю долги.
Я медленно повернулась.
– Да, знаю. Думаю, мы уже это обсуждали. Вы обещали починить крышу на коттедже тети Батти.
– Это меньшее, что я могу сделать. Но я должен вам, а не тете Батти.
– Она член моей семьи. Помогая ей, вы помогаете мне.
– Знаю, но именно вы кормили меня, меняли повязку и по ночам сидели рядом, волнуясь. А ведь мы с вами даже незнакомы. Я посторонний человек, к тому же от меня плохо пахнет. И тем не менее вы впустили меня в дом, заботитесь обо мне…
Я отвернулась, внезапно смутившись.
– Я лишь выполняла христианский долг. Так поступил бы каждый.
– Нет, мэм. Большинство оставило бы бродягу умирать на дороге.
Я не знала, как бы поступило большинство людей. Зато мне хорошо было известно, что Фрэнк Уайатт, не раздумывая ни секунды, прогнал бы со своей земли такого потрепанного бродягу, как Габриель Арфи. Ему повезло, что Фрэнк уже умер.
– Элиза, вы должны мне сказать, как я могу вас