пожал плечами:
– Тебе виднее. Но что ты собираешься делать с юношей?
– Во-первых, будем надеяться, что завтра он с честью потерпит поражение в поединке. – Рюдигер вздохнул. – Он будет сражаться дважды, но не с Роландом и не со мной – пока в турнире принимают участие так много рыцарей, жребий нас вряд ли сведет. А я и Роланд завтра утром будем сражаться с какими-то рыцарями, это уже решено.
Авраам хотел что-то сказать, но Рюдигер покачал головой:
– Нет-нет, даже не надейся, Роланд не уступит Архибальду из Кента, тот лучше обращается с лютней, чем с мечом. И я думаю, что тоже смогу одержать верх над своим соперником. Впрочем, мы будем сражаться в двух последних поединках второго тура, поэтому нас не выпустят в начале следующего этапа. По крайней мере, завтра во время первой битвы Дитмар будет в безопасности, а скорее всего, и во время второй. Однако с каждым туром сражающихся рыцарей будет все меньше… и Дитмар… ну, его окрыляет дочь Роланда. И к тому же еще этот приз, полученный сегодня… Юноша, без сомнения, будет лезть из кожи вон. И он неплох для своих лет!
Дитмар очень рано покинул праздничный ужин, устроенный королем, впрочем, за столом Фридриха ІІ пировали не бесконечно. Король не отрекался от мирских утех, но придерживался добродетели умеренности. Представителя династии Штауфенов можно было назвать примерным рыцарем во всех отношениях, начиная с владения мечом и заканчивая служением дамам. Он отличался щедростью, любезностью и мудростью, и вскоре Дитмар уже восхищался им. Принц представил юных рыцарей королю, и Фридрих сказал им несколько приветливых слов. Дитмар едва не поведал этому понимающему правителю о своих невзгодах, но вовремя сдержался. Ни его зарождающаяся любовь к Софии, ни раздоры по поводу наследства не могли стать темой разговора за этим столом, но, возможно… После парочки кубков вина Дитмар уже серьезно обдумывал, не обратиться ли ему к королю по вопросу Лауэнштайна, как только подвернется возможность. Осушив третий кубок, когда после пира столы сдвигали в стороны, а шуты и певцы развлекали общество, он уже грезил о том, что когда-то трубадуры будут слагать песни о величайшей любви двух наследников Лауэнштайна.
После четвертого кубка он уже сам сочинял стихи… и понял, что следует отставить в сторону пятый кубок, если на следующий день он хочет сражаться с честью ради своей дамы. Да и вообще, было бы неплохо подышать свежим воздухом…
Когда принц уже отправился в свои покои, Дитмар побрел по улицам ночного города, где благодаря щедрости короля еще кипела жизнь. Ночь была ледяной, и люди грелись с помощью пива и вина, льющихся рекой, и еды, предлагаемой в трактирах.
Дитмар не был голоден, – по крайней мере, ему не хотелось чего-то съедобного. Но он мучительно жаждал еще раз увидеть Софию, услышать ее голос… почувствовать аромат розовой воды и сандалового дерева…
Разумеется, найти девушку в ночном Майнце было невозможно. В городе было не меньше пятнадцати тысяч жителей, не считая многочисленных гостей,