склонна к мигреням, сколько себя помнила. Уже в первые годы брака она могла просидеть в своих комнатах целую неделю, зашторив окна, а потом выходила – бледная и удрученная. Не помогали ни порошки врача из Холдона, ни травки повитухи-маори Ронго Ронго. Впрочем, раньше это происходило довольно редко, а сейчас Гвинейра насчитала уже четыре приступа за три месяца этого года.
– Возможно, она слишком переживает. Она ведь всегда хотела детей, – заметил Джеймс. – А что говорит Ронго? Ты не посылала девочку к ней?
Гвинейра пожала плечами.
– Могу сказать тебе только, что говорит доктор Барслоу, – заметила она. – Это мне Шарлотта рассказала. Возможно, потому что была очень рада слышать, что с его точки зрения все нормально. А спрашивать Ронго о состоянии здоровья Шарлотты я не могу. Из-за этих давних историй они постоянно вместе. Это слегка успокаивает меня. Если бы с ней было что-то серьезное, Ронго бы заметила.
Джеймс кивнул.
– Если я не ошибаюсь, – произнес он, – мне тоже пора навестить Ронго Ронго. Ревматизм меня доконает. Но я не могу поехать на О’Киф-Стейшн. Как думаешь, Ронго снизойдет до визита на дом? – Он улыбнулся.
– А потом ты очень осторожно и незаметно выспросишь у нее интимные тайны Шарлотты? – поддразнила его Гвин. – Давай, мне тоже любопытно! Но смотри мне, если она ничего не расскажет! Я прослежу за тем, чтобы ты потом выпил ту горькую настойку, которую она тебе пропишет!
Конечно же, Ронго Ронго пришла в дом и застала Джеймса в постели. Последние ливни настолько усилили ревматические боли, что он не мог подняться и даже дотащиться до своего кресла с высокой спинкой, стоявшего у окна в эркере.
– Это все годы, мистер Джеймс, они заставляют гнить кости, – вздохнула Ронго, невысокая, уже почти совсем седая, но по-прежнему очень подвижная. По традиции женщин своей семьи она практиковала и обучала искусству исцеления. Она родила троих сыновей и, к сожалению, ни одной дочери, которую могла бы выучить и сделать повитухой. Ронго привела с собой племянницу, но девочка не производила впечатления особенно умного ребенка. Без особого усердия она по настоянию Ронго искала травы и амулеты. – Можно слегка облегчить боль, но вылечить ревматизм уже нельзя. Главное – держитесь в тепле, не противьтесь слабости. Вам не поможет, если вы встанете и попытаетесь заставить кости двигаться. Только хуже будет. Вот… – Она взяла у своей маленькой помощницы кое-какие травы. – Это вам приготовят сегодня на кухне. Завтра Кири процедит это и вы выпьете все залпом. Знайте, что будет горчить. Спросите Кири, она принимает то же самое и при этом гораздо подвижнее вас!
На протяжении многих десятилетий Кири работала поваром в Киворд-Стейшн и постоянно отказывалась уступить свое место кому-нибудь помоложе.
– Да по сравнению со мной Кири ребенок! – возразил Джеймс. – В ее возрасте о больных суставах вообще не говорят!
Ронго улыбнулась.
– Одних боги касаются раньше, других позже, – спокойно, но грустно произнесла она. – Радуйтесь, что вам