не хотите видеть вашего консула?
– Да! Нет! – нервно сказал русский.
Дальше он говорил захлёбываясь, перемежая понятные испанские слова непонятными русскими словами и ещё более непонятными междометиями.
– Не хочу, сука, не хочу я консула никакого! Забери меня куда-нибудь отсюда, куда-нибудь в участок, я тебе всё расскажу! И не только расскажу, я тебе портрет нарисую той бабы, которая стреляла! Доскональный портрет! Лучше любой фотографии! Я художник!
– Но так не полагается, сеньор, – вежливо сказал Посседа. – Вы обязаны потребовать присутствия кон…
– Мудак ты гребаный! – Курочкин перешёл на чистый русский. – Ты знаешь, козёл, что такое двенадцать месяцев зима, остальное лето? И одни эскимосы вокруг?..
– Que, сеньор?..
– Фуйкэ! – воскликнул старший лейтенант и заплакал.
Тут, деликатно кашлянув, вмешался дон Пабло:
– Ruego que me perdone[8], сеньор комиссар, но, если я правильно понял, парень собирается нам нарисовать портрет убийцы?
– Пердон ты, оба вы пердоны, – простонал русский, топая от страха ногами. – Поедем, сволочи! У них же на тачке мотор форсированный!..
– Вот видите, значит, я прав, сеньор комиссар. Мне кажется, надо этим воспользоваться.
Узкая сизая физиономия комиссара стала приобретать осмысленное выражение. Он быстро сказал:
– Если вы, сеньор, не откажетесь проехать с нами в Управление Полиции… Без малейшего принуждения, что будет зафиксировано в протоколе… Прямо сейчас.
– Да si[9] же, твою мать, тупая ты скотина! – сказал Курочкин, и плач его сразу прекратился, как тёплый майский дождичек в Москве. – Поехали скорей!
– Тогда я должен зачитать вам ваши права…
– Да какие у меня права! – закричал Курочкин. – Поехали скорей!
И они начали рассаживаться по машинам, причём предусмотрительный Посседа приказал исчезнуть с места преступления всем детективам, включая изнемогавшего от голода Пабло. Пока русские прочухают, куда увезли их сотрудника, пока прорвутся внутрь государственного учреждения, пока доберутся до высшего руководства – парень, пожалуй, успеет им кое-что рассказать.
Ровно через пять минут неподалеку от места происшествия взвизгнули тормоза тёмно-синего “мерседеса” с сине-бело-красным флажком на капоте. Выскочившие из машины резидент внешней разведки генерал-майор Петров и консул Гречанинов, расталкивая людей, бросились туда, где, раскинувшись на асфальте, загорал под тропическим солнцем нарисованный мелом мёртвый человек.
Но они опоздали: никого из полицейских чинов уже не было на месте. Уехал и Пабло Каррера. Многолетний опыт, а вернее, особое шестое полицейское чувство, выработанное за долгие годы безупречной службы, подсказывало ему, что всё произошедшее может обернуться для него внезапной выгодой. Пусть он простой маньянский дядька с пистолетом, деньги ему – в силу обстоятельств – во как нужны!.. А если удастся добыть адрес этого русского художника, то