осмотреть самого господина Немо.
– Поискать особые приметы? – уточнила я без воодушевления.
Зомби действительно был нашей большой удачей, хоть и предвещал массу дурной работы.
До сих пор найти следы «игрушек» Кукольника толком не пытались. Из свидетелей много не выжмешь (к тому же Кукольник умело выбирал время и место ограбления, так что с очевидцами было негусто), а магия смерти сильно фонит, так что запись на кристаллах наблюдения получалась размытой.
Теперь у нас имелась конкретная жертва, но в ее поисках предстояло перешерстить все списки пропавших за последний месяц.
– Именно, – подтвердил Мердок. – Приступим, Стравински?
И мы приступили…
Странное чувство испытываешь, раздевая мертвое тело, которое тем не менее способно двигаться и говорить.
Господин Немо временами шевелился, как будто ему было щекотно, и я заставила себя не обращать на это внимания. Это всего лишь труп, без собственной памяти и желаний.
И меня это, если честно, утешало. Хотя для нашей работы было бы удобнее, сохраняйся личность и после смерти. Сколько бы расследований свелось к простому алгоритму: поднял, спросил, кто убийца, упокоил!
Увы, смерть мозга стирает все воспоминания.
Иное дело – душа, она-то все помнит, однако выдергивать ее в мир живых строжайше запрещено.
В этом плане раньше следователям было проще – они могли вызвать и допросить духов. После Ночи восставших мертвецов законы о спокойствии мертвых сильно ужесточили. А за насильственный вызов духа, между прочим, светит «вышка»!
С другой стороны, вряд ли лично я обрадовалась бы какому-нибудь настырному некроманту, которому вздумалось бы лишить меня заслуженного посмертия. Ведь еще никто не научился возвращать души обратно в рай, ад или что там умершим сулят их верования.
Хорошо хоть с «естественными» призраками мы общаться вправе – строго в оговоренных случаях и с соответствующей санкцией, но хоть так.
А зомби вообще только в научных целях можно поднимать…
Я снимала с господина Немо вещь за вещью, осматривала и передавала Мердоку. Он, в свою очередь, изучал все предметы туалета зомби, вносил в протокол и аккуратной стопочкой (кто бы сомневался!) складывал на столе. Происходило все это в полном молчании, поэтому, когда Мердок при виде обуви господина Немо издал какое-то восклицание, я подскочила и так резко обернулась, что зомби промычал что-то протестующее.
Мердок обеими руками держал поношенный ботинок, всматриваясь в подошву так, словно надеялся отыскать там имя убийцы.
– Взгляните, Стравински, – позвал он негромко, и я опрометью рванула к нему.
Интересно, что он там нашел?!
Ботинок как ботинок, довольно потертый, с двухсантиметровым каблуком. Кожа кое-где потрескалась, и подошва носила следы недавней починки.
Мердок правильно интерпретировал мое недоуменное молчание.
– Не видите? Вот тут, смотрите. –