и волосы были совершенно белыми, с едва заметной желтизной. Один рог обломан до половины, впалые щёки избороздили морщины. В руках он держал большой плетёный короб с крышкой. Войдя в комнату, он низко поклонился Насте: – миз, я Свази, обувной мастер. Управитель Венда прислал за мной. Он приказал показать тебе всю обувь, какая у меня изготовлена на продажу. Не желаешь ли посмотреть?
Настя обрадовалась: – да-да, конечно, баас Свази!
– Тот смутился: – нет-нет, миз, я не благородный, я дин.
Теперь смутилась Настя: – а тебя не обижает такое обращение – дин?
Он смотрел на неё с недоумением: – а почему оно должно меня обижать? – Старик гордо выпрямился, с достоинством сказал: – миз, я лучший мастер в Джакаранде. Смею надеяться, что пользуюсь уважением не только благородных мархуров столицы, но и самого Повелителя и его семьи.
– Извини, пожалуйста, дин Свази, – виновато сказала Настя, – я во Фрикании недавно и ещё многого не знаю…
Старый мастер смягчился, улыбнулся: – тогда понятно. Значит, это о тебе судачат в городе. Не скажешь ли ты, миз, как я могу к тебе обращаться?
– Меня зовут Настя и можно без «миз».
Мастер кивнул рогатой головой и, поставив короб на пол, открыл крышку. У Насти захватило дух. Какой только обуви там не было. Изящные высокие сапожки из какой-то переливающейся коричневым, зелёным и золотым цветом кожи. – Это змеиная, – сообщил хозяин. Короткие сапожки из чёрной кожи, оттороченные мхом, какая-то непонятная обувь, как будто из каучука, напомнила ей деревенские глубокие галоши, но не бесформенные, а пластичные, мягкие. Туфли всевозможных расцветок и формы привлекали взгляд. Шлёпанцами, с фигурными вырезами, с переплетёнными тонкими ремешками, поднимающимися до колена и там застёгивающимися, с множеством дырочек, из разноцветной кожи, атласа, шёлка, украшенные золотыми пряжками, сияющими в лучах солнца камнями…
– О-о-ой, – Настя с разочарованным стоном опустилась на ковёр рядом с коробом, взяла в руки одну пару. Вся эта красота была изготовлена с расчётом на копыта! Поэтому туфли и были такими маленькими и на совершенно плоской подошве. Они не приспособлены для человеческой ступни!
Мастер, до этого с гордым видом взиравший на свои изделия, глянул на её босые ноги, а потом ухватил себя за рога и закачался. Настя жалобно посмотрела на него: – дин Свази, они такие краси-и-и-ивые!
– Ах, милая, прости ты, ради всех богов, глупого козла! Ведь я слышал, что ты человек, а не мархурка! Ах, стыд мне и позор! Как же я так оплошал!
Старый мастер так искренне убивался, что Насте стало его жаль. Она взяла его за худую жёсткую ладонь и усадила на диван. Сама села напротив в кресло, осторожно спросила: – дин Свази, а не мог бы ты сшить обувь на мою ногу? Хотя, наверно, у тебя нет такой колодки…
Тот перестал причитать и посмотрел на неё умными, тёмными глазами: – Настя, я сделаю колодки и обувь тебе сошью по ноге, но тебе придётся подождать дня два.
Она обрадовалась: –