вам в выдаче займа, достал из внутреннего кармана небольшой, аккуратный свиток, развернул его на пару десятков сантиметров и начал читать: – Тайком от родителей ел конфеты, прогуливал школу, не выполнил обещания подарить свой старый велосипед другу, крутил любовь одновременно с двумя женщинами, утаивал премию, халтурил на ответственной работе, обещал прийти и не приходил, обещал позвонить и не звонил, и даже не считал всё это важными проступками, и даже, – воздел он палец кверху, – утаивал грехи на исповеди и принижал их значение! И так далее и тому подобное в таком духе, – он картинно отпустил нижний валик свитка, так что он начал раскручиваться, быстро достал до пола, затем резво покатился по нему и скрылся где-то в самом дальнем конце залы, оставив за собою пергаментную дорожку, убористо исписанную мелким корявым почерком. Затем он отпустил и верхний край, так что развёрнутый свиток завис прямо в воздухе. – Очевидно, что эта душа с таким послужным списком грехов лжи не может не принадлежать мне!
Дьявол довольно рассмеялся и начал уже протягивать руку к Никодиму, чтобы сгрести его за шкирку, когда тот вдруг вскричал:
– А ну-ка постой, господин повелитель царства лжи! – и он указал пальцем на свиток: – А что это за красные линии перечёркивают все письмена пониже вот этой жирной чёрной линии, что находится как раз на уровне твоего шикарного галстука?
– Галстук от «Прада»! – самодовольно похвастался дьявол, ибо никогда не мог устоять перед лестью, однако тут же до него дошёл смысл и первой части фразы. – Что?!
Сатана зашипел, угрожающе оскалил острые клыки и сжал кулаки. Но тут уже вмешался Рафаэль, выступив вперёд.
– Это зачёркивание! – пояснил он, спокойно глядя прямо в горящие глаза Сатаны. – Эта душа принадлежит послушнику монастыря, который регулярно прибегал к таинству Исповеди. Все грехи, что ниже этой линии, ему были прощены на последней Исповеди. Как раз за два дня до смерти!
Дьявол совсем рассвирепел и заскрипел зубами от ярости, когда свиток вдруг вспыхнул ярким пламенем и сгорел почти полностью, и остался только небольшой кусочек повыше чёрной линии, где, по-видимому, не было ничего заслуживающего вечного наказания. И тогда страшный звериный рёв потряс своды огромного зала так сильно, что мелкая пыль и камешки посыпались с потолка и стен, – он снова обратился в огромного демона. Никодим инстинктивно пригнулся и вскинул руки для защиты, но дьявол не мог достать его, а лишь в бессильной злобе бесновался на одном месте в воздухе, размахивая крыльями и кулаками. Но вдруг его будто осенила новая идея, и он успокоился, прищурил горящие глаза и прошипел:
– Всё равно ты уже обречён, Никодим! – его имя он словно выплюнул. – Ты провалил уже несколько испытаний! Тебе не спастись! Нет, тебе не уйти от меня! Ты мой! – заорал он во всю глотку на последних словах.
– Нет! – негромко, но очень уверенно возразил