Одно слово – изобретатели.
Стэфан кивнул:
– Прапрадеду нынешнего Князя стоит сказать спасибо, что он разрешил растениям жить на территории столицы. Конечно, поначалу результат был нулевой, но за последние сто лет огромный прогресс – масса открытий.
– Удобства растут, а мир портится, – заметил я, посмотрев на часы маленькой ратуши. – Многие уже говорят, что пора срубать тропаелл под корень прежде, чем они придумают оружие, которое уничтожит этот мир.
– Ну, полно! – не согласился Стэфан. – Секта Детей Чистоты слишком малочисленна, чтобы собраться с духом и взяться за топоры.
Тут он прав. Идиоты, ратующие за возвращение в темные века, когда никакого прогресса не было, а люди жили в единении с природой (считай в лесу, грязи, пещерах и без надежды на теплую воду из труб), – слабы, и жителям Больших голов не угрожает ничего, кроме слов. Но рано или поздно отыщется храбрый придурок и придет, если не с топором, то с бочкой пороха, и тогда во все стороны полетят сначала щепки, а затем и головы.
В Рапгаре всегда найдутся те, кто недоволен друг другом. Кому-то не нравятся люди, кому-то ка-га, кто-то не выносит завью или фиосс, а кто-то ненавидит лучэров. Нам всем приходится лавировать, словно мы тяжелые паровые броненосцы из флота Князя, запертые в узкой бухте. И не дай Всеединый зацепить друг друга – тут же начнется пальба, в результате которой кто-то может пойти на дно.
Расовая нетерпимость въелась в кости жителей Рапгара, и вытравить ее не получится ни цивилизацией, ни несущимся скачками прогрессом.
Запах черной смолы, идущий от шпал, резкий, но, тем не менее, приятный окутывал маленький вокзал благоухающим коконом, словно дорогие духи жвилья утонченную модницу. Часы, висящие здесь – с белым циферблатом и острыми, похожими на копья стрелками, вели обратный отсчет. Ка-га гордились своими скорыми поездами – те всегда, во всех без исключения случаях, приходили вовремя.
До «Девятого скорого» оставалось чуть больше десяти минут.
Я прошел по деревянному перрону в вокзальную кассу, возле которой не было ни единой души, и купил билет в первый класс, получив пожелание доброго пути от седовласой старушки-кассирши, закутанной в белую пушистую шаль.
На перроне находилось всего несколько пассажиров, они топтались в самом начале, где должны остановиться вагоны третьего класса. Все были людьми.
Мимо меня прошел пожилой начальник станции. На его синем сюртуке важно поблескивали золоченые пуговицы. Заметив мои глаза и поняв, что перед ним лучэр, он вежливо приложил руку к плоской фуражке с лакированным козырьком.
В тени, под газовым фонарем, сейчас погашенным, сидел чистильщик обуви. Увидев меня, он оживился. За несколько сцелинов юноша начистил мои остроносые туфли, запылившиеся за время пешей прогулки, до зеркального блеска. У мальчишки, продающего газеты, я купил свежий номер «Времени Рапгара» и, свернув газету в трубку, подошел к краю платформы,