в конце-концов превратится в один из прекраснейших уголков империи. И когда нибудь, пребывая в совсем другом месте, Николай будет думать о нем с чувством самой искренней ностальгии. И этот колорит, и это сплетение языков и культур, и еще какое-то непонятное ощущение, которому он не может дать название, но которое как-то связано с Ариной, и будет самым лучшим, что ему, возможно, уготовано в жизни.
Но настроение у него немного ухудшилось, как он только завидел здание Почтово-телеграфной конторы, которая находилась в боковой улочке, примыкавшей к центральной улице городка. Хоть он понимал, что письмо может быть от кого угодно, но почему-то не сомневался ни секунды, что это письмо именно от них. Ведь ему была дана свобода, дана была возможность поработать в этом районе, наладить контакты, узнать перспективы. А он ничего не сделал, он и думать об этом забывал, когда приходилось проводить уроки с детьми, купаться в речке с Генкой, или же гулять с Ариной. Но всему приходит конец. Он догадывался, что теперь он для чего-то им понадобился.
Николай Тимофеевич, невзирая на душившие его сомнения, всё-таки вошел в одноэтажное кирпичное строение, служившее почтовой конторой, о чем и оповещала небольшая деревянная табличка, прибитая у входа.
Помещение было тесное, сырое и темное. Николай вспомнил, как ему не так давно говорили, что работники этой конторы, наиболее часто страдают от туберкулеза, он, так сказать, стал их профессиональным заболеванием, оттого они и не доживают до пенсии, до своих 50 лет. Так как почтальон был болен, то в конторе сидели только два связиста Один немного младше самого Григорьева, второй – видавший виды старик. По приходу посетителя они разом вскинули головы и оценивающе посмотрели.
– Добрый день! – сказал Григорьев.
– Здравствуйте! – ответил тот, что помоложе. Старик только кивнул головой.
На несколько секунд Николай Тимофее замялся.
– Извините, что мешаю. Мне моя соседка сказала, что для меня имеется корреспонденция? Моя фамилия Григорьев, работаю уездным учителем.
Старик взял со стола пачку писем и начал их внимательно перебирать, вчитываясь в фамилии адресатов. Наконец он, кажется, нашел нужное и протянул его просителю.
Николай Тимофеевич с поклоном взял письмо и, даже не взглянув на него, моментально погрузил во внутренний карман пиджака. И уже хотел было уходить, как тут его остановил младший из связистов.
– Распишитесь в получении! – он пододвинул к краю стола бланк, в котором Григорьев и расписался.
Но на этом мучительное для Николая посещения не закончилось, вдруг к нему обратился молодой связист.
– Извините, вы школьный учитель?
Григорьев подтверждающе кивнул головой.
– И вы приехали из столицы? – продолжил расспросы служивый.
– Ну, не совсем…, – пытался ответить Николай, но тот же парень с каким-то лихорадочным блеском в глазах перебил его.
– Скажите, это правда, что