Библиотечный Остров. В обычных условиях до последнего было не менее солнечного шага лету, но сейчас я преодолел этот путь едва ли не вдвое быстрее. Выжимал из птицы все, на что она была способна, щурился от рези в глазах в плотном потоке набегающего воздуха.
Тем не менее даже за это короткое время Конструкт заметно опустился ниже. Почти касался верхних, полупрозрачных слоев марева над Ничто. Ни один из ныне живущих не опустится так низко по своей воле. Так низко и так близко к Началу.
До Конструкта не так уж много, и я приподнялся в седле, пытаясь рассмотреть хоть что-то. Какой-то знак. Признаки катастрофы или Вмешательства, как бы оно ни выглядело.
С первого взгляда – ничего. На солнце переливалось и блестело невероятное количество металлических шпилей, талей, мостов, зданий необычного вида, многочисленных механизмов, о назначении которых знали, наверное, только сами конструкторы. На теле этой угловатой гигантской машины уже не было видно поверхности самого острова. Впрочем, как и прежде она выглядела живой. Живой и подвижной. Такой же, как она выглядела однажды, в нашу первую встречу. Тогда от удивления и восхищения я, еще неопытный и молодой наездник, забыл об управлении и едва не перевернулся.
В ту минуту, когда я расправил крылья птицы и опустил к минимуму силу на небесном камне, по нижним ярусам и внешним площадкам Конструкта прокатилась первая волна тумана, а основание острова уже погрузилось в непроглядную пелену. Волна за волной туман накатывал на скальные выступы, идеально расчерченные террасы для прогулок и пустые площадки для гостевых птиц. Накатывал, иногда еще обнажал что-то – какую-то малопримечательную деталь, тумбу или скамью. Но потом наползла еще одна волна тумана, и не видно больше ничего. Марево поднимается выше и выше, хотя на самом деле остается там, где и было всегда. Постепенно замедляясь, планирую на расстоянии пары сотен шагов от края Конструкта. Пытаюсь рассмотреть, что же происходит на самом деле.
Но вот в чем дело: на острове не происходит ровным счетом ничего. Ни одного движения. Ни одного человека на террасах и площадках. Совершенно пусто в проходах, у пультов механизмов, на башнях. Остров как будто вымер и превратился в безжизненную массу – наполовину механическую, наполовину каменную, с редкими клочками приземистого кустарника. Такие места, немногочисленные террасы с растительностью, тщательно огороженные со всех сторон, конструкторы называли виадами. Виада – «остров-прошлого-в-острове-настоящего».
Это – единственное живое, что я видел сейчас.
Минуту за минутой я вглядывался в молчаливый монолит, описывая его по дуге вдоль проекции, но так и не увидел никого. Нет людей, как нет и их безжизненных оболочек. Кое-где брошенные самоходные тележки, наспех сброшенные в кучу контейнеры, какой-то хлам в проходах. Признаки беспорядка, но не хаоса.
В следующую секунду я почувствовал на своем лице влажные, холодные капли и с ужасом понял: опустился слишком низко, и Ничто уже касается меня самого. К тому