было много неожиданной и интересной информации, нарисовались на горизонте очертания нескольких больших, вполне возможных неприятностей для «Стройинжиниринга», которые не были бы обнаружены в обычном режиме работы. Так, проверяя в доме проводку, можно обнаружить, что сгнили водопроводные трубы. Кечин что-то записывал, и Бурда что-то записывал. Будь здесь Аскольд, закипела бы бурная упредительная работа. Но Аскольда не было, и не появилось никаких намеков на то, где он мог бы находиться. Одно было несомненно – до Киева доехал. Из гостиницы «Украина» вышел. Но вот куда именно направился и где именно оборвался его след, оставалось неизвестным.
«Политические» контакты тоже не принесли ничего утешительного. Опять все замыкалось на Аскольда. Вот если бы он сам поехал в Думу, в ФСБ или в администрацию президента, то тогда… В общем – круг. Чтобы спасти Аскольда, нужен был Аскольд.
– Мы, конечно, будем еще пробовать… – неуверенно растягивая слова, сказал Гурин, работавший какое-то время в Совете Федерации, кажется в пресс-службе.
Елагин кивнул ему – пробуйте. И начал перекладывать бумажки перед собой на столе. Это был намек гостям из финансового ведомства, что начинается сугубо профессиональная часть встречи. Финансисты были догадливы. Они быстро и сухо пожелали успехов, попрощались. Первая фраза майорской речи толкнулась в спину Бурде, замыкавшему шествие?
– Ну и с чем я пойду наверх к руководству?
Бурда обернулся и дружелюбно заметил:
– Александр Иванович, а Дир Сергеевич не здесь, не на фирме.
– А где?
– Теперь штаб в «Формозе».
8
Поздоровавшись с Никой, Елагин показал пальцем на дверь кабинета «наследника».
– Там?
– Посидите, пожалуйста.
– Доложите, пожалуйста.
Здесь все майора раздражало. И облик секретарши, и фотографии на стенах, хотя он толком и не всматривался в них, и аквариум, пускающий со дна цепочки пузырьков, чтобы пощекотать толстых, еле двигающихся рыб, как будто они находились не в воде, а в заливном. Александр Иванович не знал, что самое неприятное еще впереди. Неприятное вышло из дверей главредакторского кабинета, широко улыбаясь губастой пастью. Пропев обратно внутрь «яволь, Дир Сергеевич», Рыбак увидал своего начальника, но нисколько не смутился. Всем своим видом он заявлял, что у него не надо спрашивать, почему он не явился сегодня на совещание к майору. Он был у генерала.
Надо было как-то восстанавливать видимость статус-кво. Елагин быстро сориентировался.
– Подожди меня. Надо поговорить.
Рыбак кивнул. Неохотно, но для демонстративного выяснения отношений он еще не созрел. Не обращая на него больше никакого внимания, Елагин вошел в кабинет.
Дир Сергеевич весело, приветливо стал тыкать пальцем, указывая кресло.
– Садись, садись. Знаешь, о чем я сейчас подумал. Почему нам совсем, ну совсем не жалко всех этих погибающих на кино и телеэкране. Ума Турман сотнями рубит головы,