ресторана. Джордж, погружённый в свои мысли не ответил. Он шевелил тонкими, как у пианиста пальцами, а губы его слегка подрагивали. Маска депрессии снова появилась на его лице. Ресторатор и Исмаилов понимающе переглянулись, после чего хозяин подал знак своему официанту.
Желая растормошить чем-то озабоченного приятеля, Исмаилов шутливо сообщил, что если писателю снова понадобится консультант по России, то он возьмёт недорого. Джордж, однако, даже не улыбнулся. – Материала у меня хватает, спасибо, – ответил Габор, вяло шевеля ложкой в тарелке с манной кашей. Что поделать – потчуя гостей местными деликатесами, сам он при своей язве вынужден был придерживаться строгой диеты.
Перед вторым гостем хозяин поставил огромную тарелку спагетти с креветками под фирменным соусом. От кушанья шёл такой аромат, что рот у Исмаилова мгновенно наполнился слюной. Хлебосольный хозяин также настойчиво посоветовал ему попробовать бараньих котлеток. Действительно они просто таяли во рту – нежные, в пикантных сухарях, отлично прожаренные. А вот от дегустации блюд из морепродуктов пришлось отказаться, тем более что ещё предстоял десерт из мороженого со свежей клубникой и кофе лате. Игорю пришлось даже незаметно ослабить брючный ремень, так он объелся.
Сократ тоже не остался без угощения – ему была принесена большая миска с мясным гуляшем. Пёс ел с большим аппетитом, громко чавкая.
К разговору вернулись после завтрака во время прогулки по набережной. В этот момент поблизости никого не было. Джордж признался, что недавняя поездка в СССР многое в нём перевернула: – Я был очень взволнован перспективой увидеть вблизи хотя бы какую-то часть настоящей России. Конечно, я уже имел некоторое представление о твоей исторической родине, Игорь, но то, что я пережил, люди, которых я встретил, – все это оказалось так непохоже на то, чего я ожидал…
Габор стал зачем-то говорить, что никто не может обвинить его в недостаточно искренней любви к Советскому Союзу и преданности коммунистической идее.
Исмаилову показалось, что сейчас будет сказано что-то чрезвычайно важное и необычное, и он не ошибся.
Габор признался, что у него словно открылись глаза на жизнь в СССР. Хотя от иностранцев всячески пытались скрыть некоторые особенности советской жизни, каким-то образом Джорджу удалось многое узнать об изнанке жизни в сталинском раю. Эйфория от совместной с союзниками победы над нацистами там сошла на нет, и власть снова озаботилась поиском врагов – внешних и внутренних. Партийное и советское руководство стало принимать жёсткие меры в первую очередь по отношению к собственной интеллигенции. – Тот, кто слепо не превозносит всё отечественное в пику западному и загнивающему, огульно обвиняется в отсутствии патриотизма. И объявляется безродными космополитом. Развёрнута настоящая охота на ведьм! В стране свирепствует партийная цензура, люди до крайности забиты и напуганы. При этом есть парадная витрина столичной жизни, за которой скрывается