вот и гуляю. А тут и с этим водоплавающим случайно на углу Пушкинской столкнулись, очень давно не видела, он меня сначала даже не узнал. Ты что ревнуешь? Поехали скорее, я так соскучилась. Смотри, залюблю тебя до смерти!
– Все обецяете и обецяете, Мегера Ёсифовна, так я верю, как тот поц, и жду.
Я не могла остановиться, смеялась до слез. Наверное, еще коктейль не улетучился, или поняла, какой дурой была в молодости, таких хороших ребят в упор не видела. Вон каким стал красавцем помощник капитана.
– Останови, пожалуйста, машину. Останови, я кому сказала!
– Что случилось? Тебя тошнит? Набухалась с этим мореманом? Что у тебя с ним было?
– К сожалению, ничего, дорогой, но и ты совершенно свободен. Прощай, не звони мне больше.
– Так, начинается. Какая вожжа тебе на сей раз под хвост попала? Мне тоже все надоело, я из-за тебя семью свою забросил, сына.
– Останови машину, я кому сказала?
– Запомни дорогая, я больше бегать за тобой не буду. Пошла ты…
Я шла по улице и ревела, не обращая ни на кого внимания. Пока пешком добрела домой, успокоилась. На лестничной площадке у входа в квартиру напялила на себя маску счастья и захлопнула за собой дверь. Сегодня моя старшая сестра будет ночевать у себя в новой однокомнатной квартирке на Черемушках, а я усядусь на ее диван с кроссвордом из свежего номера «Огонька». Какое счастье быть свободной, независимой от всех. Устала.
Следствие ведут не знатоки
Сегодня с утра мне опять топать по давно забытому маршруту. Опять доезжаю 18-м трамваем до телецентра и топаю по Артиллерийскому переулку до Черноморской дороги. Каждый раз вспоминаю курсанта этого училища Витю Агеева, второй курс своего института и наших несколько свиданий с его признаниями в любви. Почему мне запомнились его красные уши? Да еще до пола длинная шинель со специфическим казарменным запахом вещей, которые редко проветривают. Вот уехала бы тогда с новоиспеченным офицером и совсем другая была бы у меня судьба. Красивый, высокий и, главное, хороший скромный курсант-выпускник. Больше, пожалуй, таких интересных парней в моей жизни и не встречалось.
Тогда я думала, что со временем он обязательно будет похож на Григория Мелехова из «Тихого Дона». Зацикленная на кино и книжных романах, я, как полоумная, ни о чем другом не могла ни думать, ни мечтать. Так и промечтала весь институт. А после его окончания мне попадались все какие-то шибздики. Стала бы офицерской женой, нарожала бы ребятишек и носилась бы со своим офицером по просторам родины чудесной, по разным гарнизонам и весям необъятной страны. А что, чем плохо на Камчатке или куда-нибудь за Урал с Сибирью забраться, а если совсем повезет, то и Европу посмотреть, служил же Фатимкин отец в Венгрии, а у Светки Барановой – в Германии, и жили они не тужили, не бедно жили. Тогда и всем моим романам не суждено было бы сбыться. И не знала бы никакие овощные базы ни на Хуторской, ни на Моторной, где оказалась после института.
Но сегодня мой путь не на работу, а за железные ворота, напротив одесской женской тюрьмы. Хорошо хоть пока не в саму тюрьму, где уже не первый год томятся сотрудники