сжимая кулачки. Видела бы она свое лицо!
Наконец, Майра замолчала и установилась могильная тишина. Бекхан угрюмо молчал. Он понял, что сегодняшняя истерика жены специально инсценирована к появлению Виолетты, что это своеобразный акт ревности. Молчание затягивалось. Майра сочла, что этой смазливой девчонке на первый раз достаточно, и она стояла, уставившись на Бекхана. А он глядел на плакат с изображением расшалившихся парней и девушек, висевший на стене. Всегда, в моменты, подобные пережитому, он отвлекался, представляя себя молодым, беззаботно веселившимся среди этих молодых людей – так было легче переносить ужасные сцены, закатываемые Майрой.
– Что ты стоишь, как истукан?
Майра заговорила более спокойно, и Бекхан понял, что буря прошла.
– Сбегай в ларек, купи чего-нибудь к чаю. Уж при постороннем человеке можно было не устраивать скандала.
Виолетта не верила своим ушам. Она была поражена наглостью Майры, свалившей вину за свою выходку на мужа. И, что было совсем непонятно неискушенной в супружеской жизни девушке, так это то, что Бекхан не только не возмутился, но как бы согласился с женой, извиняясь:
– Прости, вчера был такой день, закрутился…
Немного помолчав, заговорил о том, для чего он собственно приехал.
– Майра, – он с трудом поднимал растоптанное настроение, – Виолетта Владимировна хочет сообщить тебе что-то важное. Она принесла радостную весть, готовь суюнши. (по казахским обычаям дается что-то вроде выкупа принесшему добрую весть, обычно деньгами)
– Да?! – Майра изобразила на лице подобие радушия, проходя в комнату к Виолетте, – Что это за весть, Виолетта Владимировна?
И, как паинька, присела на краешек дивана, на котором, на другом его конце, сидела Виолетта. Девушка взяла себя в руки и заставила себя улыбнуться, а ведь как хотелось запустить в это оплывшее жирком лицо, в это воплощение лицемерия связкой ключей и высказать этой мегере все, что она о ней думает.
Как часто прямолинейным, открытым людям приходится кривить душой, говорить не то, что думают, изображать не то, что чувствуют, ради тех, кого они любят, ради тех, кого они щадят и не могут огорчить. И Виолетта изобразила улыбку и заговорила приветливо. Она не могла просто отдать ключи Майре, она должна была открыть глаза этой неблагодарной женщины на то, каким сокровищем та обладает, дать ей понять, как несправедлива она к мужу, рассказать, какой Бекхан человек, какой редкий специалист, и как его ценят на новом месте. Виолетте многое хотелось сказать этой женщине, не подозревающей о счастье быть женой такого человека, но она сдержанно поведала о том, что руководство фирмы, ее президент оценили по достоинству труд нового начальника охраны и решили премировать его новой четырехкомнатной квартирой.
И она, достав из сумочки ключи, передала их Майре. Та не вникла в то, что услышала и, повернувшись к Бекхану, спросила:
– Что – нам дают квартиру?
«Не вам,