на уровень глаз в луч света, падающий из окна дома. Ладонь была вся в бородавках. Мне стало неприятно. Света отдернула руку, словно почувствовала эту мою рекцию.
– Знаешь, Свет… Я вот тут подумал. Ты как? Если я предложу тебе стать моей женой?
– Я согласна.
– А ты словно ждала этого…
Света молчала. Молчал и я. Так мы стояли и я не знал, что говорить дальше. Потом она кашлянула и спросила:
– А свадьбу когда делать будем?
– Может ну её, эту свадьбу? Давай так… Ты своих, я своих… Посидим. А?
– Не-ет. Я что, хуже других? Я свадьбу хочу.
– Да это… Траты. И быстрее надо. Распишемся и в Ленинград. На квартиру документы подадим…
– Не-е…Мои будут против.
– Ну да, ну да… Твои будут против. Тогда я не знаю. Решайте сами.
– Завтра приходите к нам, всё и обговорим. В шесть часов, вечером.
– Ну да… Придем.
И мы разошлись. Я шел домой, попадая во все, встреченные на моем пути лужи. Я клял себя последними словами. За что, не знаю сам. Я ненавидел себя и её. Я ненавидел всех! Теперь я точно знал, что обратной дороги у меня нет. Я стану её мужем… Дома мы сидели с мамой и сестрой, и пили чай. Я смотрел в одну точку, не мигая, как удав. Только никаким удавом я себя не ощущал. Лягушкой, это да… Или кроликом. Перед чьей-то открытой пастью.
Интересные параллели перед женитьбой, нечего сказать…
На следующий день, вечером, мы втроем отправились на смотрины, не смотрины, на сватовство, не сватовство… Просто пошли, и всё… Первый раз я шел к ней домой трезвым и днем. Во дворе у Светланы яблоку негде было упасть. Вся её многочисленная родня, соседи, какие-то дети с раззявленными ртами ждали нас, будто цирк Шапито. Я чувствовал себя, словно уж на сковородке. Старшая сестра Светиной мамы, а её, стало быть тетка, придумала спрашивать, а не по любви ли свершается это воссоединение? На что, кто-то булькнул горлом вместо меня:
– По любви…
Да по чему же ещё? Только по любви и можно такое делать. Тут полезли ко мне обниматься какие-то мужики с косыми глазами, дыша луком и самогоном. Поднесли и мне. Не заставляя себя упрашивать, я махнул полный стаканчик крепчайшей сивухи и ситуация начала выправляться. А что? Что с того, что невеста в бородавках? И что зубы у неё во рту не помещаются и кривые, как турецкий ятаган? А я её любить буду…Она мне детишек нарожает…И потом… Жена не стенка, можно отодвинуть…
После второго стаканчика я уже почти любил свою будущую жену, радостно улыбающуюся возле моего плеча.
Й-й-е-х! Пошла гулять, губерния! Да видели мы этих всех, зеленоглазых! Да идет она… Ещё жалеть будет…Водки мне! И коня!
И как дал я жару! Пил со всеми. В обнимку и просто так. Кого-то целовал, клялся в вечной любви, плясал вприсядку и дошел до полного изумления. Проснулся утром, дома, в своей постели с мучительным чувством стыда и полным отсутствием памяти о концовке вчерашнего вечера. На спинке стула висели мои парадные штаны, в грязи и блевотине.
– Нда-а… Кажется, вечер удался на славу…Как бы сделать так, чтобы