годы, когда я был народным депутатом РСФСР (1990–1993 годы) и нам, депутатам, бесплатно представлялись отдельные номера в гостинице «Россия», я все равно жил у Инги Владимировны и пешком от нее ходил в Кремль. Не жилось как-то в гостинице «Россия», в дом к Инге Владимировне тянуло.
А через некоторое время квартира Инги Владимировны вообще превратилась в штаб Всероссийского центра глазной и пластической хирургии, куда ко мне приходили разные люди, и мы там устраивали целые совещания. А сколько своих больных я пересмотрел у нее на квартире! А во сколько стран я уезжал отсюда! А каким количеством звонков докучали ей!
Сретенка
Да и сейчас, когда наш глазной центр снимает в Москве хорошую квартиру, я редко ночую там, – я все равно иду в дом Инги Владимировны.
И нередко мы – друзья-ученые, сидя в Уфе в роскошном здании Всероссийского центра глазной и пластической хирургии, тепло вспоминаем Ингу Владимировну Хохлову. Ведь не будь ее доброты и того, что мы ее квартиру на Сретенке превратили в самый натуральный штаб, может быть, и не удалось бы создать в Уфе Всероссийский центр.
Скажу еще, что через Ингу Владимировну – коренную москвичку, я как-то полюбил москвичей. Хорошие они люди, оказывается!
Я также полюбил Сретенку с ее бесчисленными переулками. И когда я иду по Сретенке, я нередко напеваю одну из песен Юрия Визбора:
Видел я суету и простор
Речь чужих побережий я слышал
Я вплываю в свой Сретенский двор
Словно в порт, из которого вышел
Но пусты мои трюмы, в пыли
Лишь надежды – и тех на копейку
Ах, вернуть бы мне те корабли
С парусами в косую линейку
Ах, вернуть бы мне те корабли
С парусами в косую линейку…
А в тот вечер, когда я пришел сюда после встречи с Петром Гаряевым и Георгием Тертышным, я услышал родной голос Инги Владимировны:
– Чай готов! Идем. Я, кстати, все равно приготовила тебе покушать. Что там, в ресторане… после ресторана всегда голодным остаешься. Вот твоя любимая селедка… А за любимым твоим бородинским хлебом я аж на Тверскую пешком ходила. Может, все-таки тарелочку борща налить?
А потом, после вкусного борща, от которого я не смог отказаться, я рассказывал и рассказывал про Матрицу Жизни на Земле. Очень долго рассказывал.
Когда я ложился спать, я знал, что утром меня Инга Владимировна разбудит в 6 утра, чтобы я не опоздал на самолет.
Так и случилось. Я принял душ, попил чай и, попрощавшись с Ингой Владимировной, вышел на улицу, дошел до метро «Сухаревская» и поехал в сторону аэропорта.
Колеса поезда метро мерно стучали. И в этом перестуке колес мне слышалось «четыре тела, четыре тела, четыре тела…».
Э. М.: Инга Владимировна до сих пор жива и здорова, а в отношении возраста остается «законсервированной».
Глава 3
Четыре зоны Города Богов
По приезду в Уфу я стал изучать тибетскую литературу, которую мы в последние