метров. Когда брат Тимофей с Артемом приблизились к поезду, навстречу им из кабины машиниста спустился тучный мужчина в таком же балахоне, обнял розовощекого и тоже обратился к нему «возлюбленный брат мой», из чего Артем сделал вывод, что это скорее фигура речи, чем признание в любви.
– Кто сей отрок? – ласково улыбаясь Артему, низким голосом спросил тучный.
– Артем, новый брат наш, который хочет вместе с нами идти по пути истинному, изучать святую Библию и отречься от дьявола, – объяснил розовощекий Тимофей.
– Так позволь стражнику Башни приветствовать тебя, о возлюбленный брат мой Артем! – прогудел толстяк, и Артем опять поразился тому, что и он словно не замечает той нестерпимой вони, которой сейчас было пропитано все его существо.
– А теперь, – ворковал брат Тимофей, когда они не спеша продвигались по первому вагону, – прежде, чем попадешь ты на встречу братьев в Зал Царства, ты должен очистить тело твое, ибо Иегова, Бог наш, чист и свят, и ожидает он, чтобы его поклонники сохраняли духовную, нравственную и физическую чистоту, а также чистоту в мыслях. Мы живем в мире нечистом, – он с прискорбным лицом оглядел одежду Артема, которая действительно находилась в плачевном состоянии, – и, чтобы оставаться чистыми в глазах Бога, от нас требуются серьезные усилия, брат мой, – заключил он и втолкнул Артема в обитый пластмассовыми листами закуток, оборудованный недалеко от входа в вагон. Тимофей попросил его раздеться, а потом вручил тошнотворно пахнущий брикет серого мыла и минут пять поливал его водой из резинового шланга.
Артем старался не думать, из чего было сделано мыло. Во всяком случае, оно не только разъедало кожу, но и уничтожало мерзкий запах, исходивший от тела. По завершении процедуры брат Тимофей выдал Артему относительно свежий балахон, вроде своего, и неодобрительно посмотрел на висевшую у него на шее гильзу, усмотрев в ней языческий талисман, но ограничился лишь укоризненным вздохом.
Удивительно было и то, что в этом странном поезде, застрявшем невесть когда посреди туннеля и служащем теперь братьям пристанищем, есть вода и подается она под таким напором. Но когда Артем поинтересовался, что же за вода идет из шланга и как удалось соорудить подобное устройство, брат Тимофей только загадочно улыбнулся и заявил, что стремление угодить Господу Иегове поистине подвигает людей на поступки героические и славные. Объяснение было более чем туманным, но им пришлось удовлетвориться.
Затем они перешли во второй вагон, где между жесткими боковыми диванами были устроены длинные столы, сейчас пустые. Брат Тимофей подошел к человеку, колдовавшему над большими чанами, от которых шел соблазнительный пар, и вернулся с большой тарелкой какой-то кашицы, оказавшейся вполне съедобной, хотя Артему так и не удалось определить ее происхождения.
Пока он торопливо черпал облезшей алюминиевой ложкой горячую похлебку, брат Тимофей умиленно созерцал его, не упуская возможности ввернуть:
– Не подумай, что я не доверяю тебе, брат,