было для него так неожиданно, что и возвращенная мысль, и горечь разочарования от ее возвращения мгновенно растаяли. Он даже не подумал отнести обращение на свой счет, настолько уже успел привыкнуть к мысли, что люди разбегаются в разные стороны еще до того, как он успеет промолвить хоть слово.
– Мы привечаем всех сирых и убогих, – продолжал голос, он звучал так мягко, так успокаивающе, так ласково, что Артем, не выдержав, кинул сначала косой взгляд влево, а потом угрюмо глянул вправо, боясь обнаружить там кого-либо другого, к кому обращался говоривший.
Но поблизости больше никого не было. Разговаривали с ним. Тогда он медленно поднял голову и встретился глазами с невысоким улыбающимся мужчиной в просторном балахоне, русоволосым и розовощеким, который дружески тянул ему руку. Любое участие Артему сейчас было жизненно необходимо, и он, несмело улыбнувшись, тоже протянул руку.
«Почему он не шарахается от меня, как все остальные? – подумал Артем. – Он даже готов пожать мне руку. Почему он сам подошел ко мне, когда все вокруг стараются находиться как можно дальше от меня?»
– Я помогу тебе, брат мой! – продолжил розовощекий. – Мы с братьями дадим тебе приют и вернем тебе душевные силы твои.
Артем только кивнул, но собеседнику хватило и этого.
– Так позволь мне отвести тебя в Сторожевую Башню, о возлюбленный брат мой, – пропел он и, цепко ухватив Артема за руку, повлек его за собой.
Глава 11. Не верю
Артем не запомнил, да и не запоминал дороги, понял только, что со станции его повели в туннель, но в какой из четырех, он не знал. Его новый знакомый представился ему братом Тимофеем. По дороге, и на серой, невзрачной Серпуховской, и в темном глухом туннеле, он говорил не замолкая:
– Возрадуйся, о возлюбленный брат мой, ибо встретил ты меня на своем пути, и отныне все переменится в жизни твоей. Закончился беспросветный мрак твоих бесцельных скитаний, ибо вышел ты к тому, что искал.
Артем не очень хорошо понимал, что тот имеет в виду, потому что лично его скитания были далеки от конца, но розовый благостный Тимофей так складно и так ласково говорил, что его хотелось слушать и слушать, общаться с ним на одном языке, благодарить его за то, что он не отверг Артема, когда от него отвернулся весь мир.
– Веруешь ли ты в Бога истинного, единого, о брат мой Артем? – как бы невзначай полюбопытствовал Тимофей, заглядывая внимательно Артему в глаза.
Артем смог только неопределенно мотнуть головой и пробормотать нечто неразборчивое, что при желании можно было бы расценить и как согласие, и как отрицание.
– И хорошо, и пречудесно, брат Артем, – ворковал Тимофей, – только лишь вера истинная спасет тебя от вечных адовых мук и дарует тебе искупление грехов твоих. Потому что, – он принял вид строгий и торжественный, – грядет царствие Бога нашего Иеговы, и сбываются священные библейские пророчества. Изучаешь ли ты Библию, о брат?
Артем опять замычал, и розовощекий