болью, злобой и ненавистью. Боль и злость он чувствовал оттого, что его сознание отказывалось понимать, как можно так бездарно, бессмысленно и тупо растрачивать великий дар Вселенной – жизнь. А ненависть… Ненависть вызывало то, что эти ущербные, недалёкие, ничтожнейшие существа были ещё жестоки к себе подобным, грубы, наглы, хамовиты даже с магами, похотливы, зато корчили из себя личности, гордо произнося «Я».
Лаакану он сказал только, что люди отвратительны, решив, что лучше ему не знать, насколько изменился один из лучших учеников цитадели за это недолгое путешествие. Верховный ничего не заподозрил, потому что все ученики сказали примерно то же самое, да и он сам не скрывал своего презрения к людям. Презрение – именно этим словом лучше всего можно охарактеризовать отношение магов к человеческому роду. Только знание истории и почитание замысла Творцов заставляли их считаться с людьми. Однако для Мехеса и это более не было важно. Умный не по годам, амбициозный и властный, он до мозга костей был предан племени магов, почитал первозданную природу и поклонялся красоте. В цитадели его считали талантливым – Мехес писал прекрасные стихи и одновременно проявлял незаурядные способности в точных науках. Вздорный нрав нимало не мешал ему сходиться с другими магами и вызывать у них странную привязанность. Он осознавал свои способности, и неудивительно, что был уверен в себе. Визит в город людей разразил бурю в его душе, которой уже не суждено было утихнуть. Мехес решил, что элементалии ошиблись (ведь любой разум может ошибиться) и будет лучше, если всё исправить. Нужно только подождать подходящего момента…
Глава шестая
Мягкая трава под ногами скрадывала каждый шаг. Полуденное солнце висело где-то над головой, но Туманные холмы назывались так не зря – в плотной молочной пелене Тодор с трудом мог видеть дальше нескольких шагов, и лучи небесного светила терялись, меркли на подступах к земле, рассеиваясь холодным, неверным светом. Несколько часов прошло с той минуты, когда за ним закрылись врата Делакарона, а Тодору казалось, целая вечность. В этом царстве росистых трав, влажного тумана и таинственных звуков время останавливалось и умирало.
Сартон брал начало в землях, омываемых океаном Четырёх элементов, пересекал Северный материк от края до края, словно разрезая его напополам, и на юго-западе впадал в море Священных снов. Лишь в двух местах – там, где русло могучей реки сужалось, – сотни лет назад маги возвели мосты. Оба были построены в западной части материка, потому что на его другой половине раскинулся только огромный Совиный лес, в котором жили отщепенцы. Для людей контакты с ними бывали чреваты, у магов были с отщепенцами своеобразные отношения, сам же народ вполне обходился без мостов, переправляясь через Сартон на лодках. Была и ещё одна причина, по которой никто не совался в восточную область, – горная гряда Терзания. Никто из людей толком уже