наконец кухонный мальчик, и менестрели сжалились над моим тощим кошельком, заказав для себя только по кружке пива. Сперва Джош, а потом и женщины пересели за мой стол. Мальчик-слуга, вероятно, переменил свое мнение обо мне, увидев, что я хорошо отношусь к менестрелям, потому что наполнил и мою кружку, не взяв с меня денег. Тем не менее мне пришлось разменять еще одну серебряную монету, чтобы заплатить за угощение. Я попытался отнестись к этому философски и решил обязательно дать медяк слуге, когда буду уходить.
– Итак, – начал я, когда мальчик ушел, – какие новости с реки?
– А разве ты сам не отсюда? – едко спросила Хани.
– Нет, моя госпожа. По правде говоря, я навещал друзей-пастухов, – сымпровизировал я.
Манера Хани начинала утомлять меня.
– Моя госпожа, – тихонько передразнила она меня, обращаясь к Пайпер и сделав большие глаза.
Пайпер захихикала. Джош не обратил на них внимания.
– В эти дни идти вниз по реке почти то же самое, что и вверх. Становится только хуже, – сказал он мне. – Времена тяжелые, а для фермеров они скоро будут еще тяжелее. Все зерно, которое они собрали для еды, ушло на уплату налогов, так что детей кормят тем, что собирались посадить на будущий год. В поля пойдут только остатки, а никакой человек не сможет вырастить больше, посадив меньше. Со стадами и пастухами то же самое. И никаких надежд, что к следующему урожаю налоги уменьшатся. Даже девушки-гусятницы, которые собственных лет не могут сосчитать, знают, что, если от меньшего отнять большее, на столе останется только голод. Хуже всего тем, кто живет у моря. Если человек уходит ловить рыбу, он не может знать, что найдет на месте своего дома, когда вернется. Фермер засевает поле, зная, что зерна все равно не хватит для семьи и для налогов и совсем ничего не останется, если ему нанесут визит красные корабли. Есть одна неглупая песенка про фермера, который говорит сборщику налогов, что его работу уже сделали пираты.
– Правда, только глупые менестрели поют ее, – жестко напомнила ему Хани.
– Значит, красные корабли продолжают терзать берега Бакка, – тихо сказал я.
Джош коротко и горько рассмеялся:
– Бакка, Бернса, Риппона и Шокса… Вряд ли пиратов волнует, где кончается одно герцогство и начинается другое. Если у берегов плещется море, они придут к ним.
– А наши корабли?
– Те, которые пираты отняли у нас, в полном порядке. Те, которые остались защищать нас, – что ж, они причиняют пиратам столько же хлопот, сколько комары коровам.
– Разве теперь никто не защищает Бакк? – Я услышал отчаяние в собственном голосе.
– Госпожа Оленьего замка. Есть люди, которые говорят, что она только кричит и бранится, но другие знают – она ни от кого не требует большего, чем делает сама. – Арфист Джош говорил так, как будто знал это из первых рук.
Я был заинтригован, но не хотел показаться излишне невежественным.
– Например?
– Все, что в ее силах. Она больше не носит драгоценностей. Она продала их все и вложила деньги