ночью приутих Монмартр,
Как, впрочем, вся французская столица,
Лишь падали, кружась, с каштанов листья,
Собою украшая тротуар.
Звучало в тишине: «Люблю, прости,
Я разведусь – так дальше невозможно!»:
Под фонарём, забыв про осторожность,
Статистку режиссёр сажал в такси.
Опустошив в борделе портмоне,
На вычурной скамье, обняв треножник,
Пил «Божоле» непризнанный художник
С привидевшимся призраком Моне.
Мня, что Париж – основа всех основ,
Оказывая честь самой Вселенной,
Несла неторопливо воды Сена,
Вся в обрамленьи спящих парусов.
А в ресторане было не до сна:
Любезничала скрипка с саксофоном,
И негр во фраке сладким баритоном
Пел вечный блюз мсье Джозефа Косма.
Агасфер
Я никогда не ведал лжи и страха, —
Посланник смертным недоступных сфер,
Где звёздные поля и бездны мрака.
Я вечный, к сожаленью, Агасфер.
Я видел Колизей, паденье Рима,
И что творил в конце пути Нерон,
Мне как-то меч бродяги-пилигрима
Пытался нанести, глупец, урон.
В садах Версаля, в вычурных гостиных
Я толковал с Вольтером и Дидро
И с Ротшильдом изысканные вина
Порою дегустировал в Бордо.
Я воевал в отрядах Вашингтона,
Когда явил своё паденье Юг,
В Сибири тяжесть сталинского трона
Давила мне на плечи среди вьюг.
Я жить устал. Мне бы уйти хотелось
Туда, где бесконечного предел.
Но есть ещё одно на свете дело,
Которое достойно многих дел.
Хочу закрыть своим бессмертным телом
Путь в бренный мир бандитам всех мастей,
Чтоб птица в небесах о счастье пела
И золотым руном пшеница зрела.
Я – первый и последний средь людей…
Лётчики
Так случилось, что Саша Левин и Володя Ивлев познакомились в детском доме. Сашины родители (младшие научные сотрудники проектного института) мгновенно погибли в одной из тех нелепых автомобильных аварий, о которых и говорить страшно: пьяный в дымину тракторист, не включив фары, выскочил на просёлочную дорогу. Володина мама – восемнадцатилетняя пьяница – отказалась от ребёнка ещё в роддоме.
Естественно, Саше, угодившему в доброжелательные руки госструктур в десятилетнем возрасте, было нелегко: он не умел курить, пить, красть и ругаться отборным матом. Володя всё это умел, но какая-то далёкая генетическая линия позволяла это делать только в крайнем случае и без удовольствия (кроме курить, конечно). Ещё Володе было присуще сострадание (та же самая линия подвела), и ему с первой минуты захотелось помочь домашнему незнакомому мальчишке с черными, как маслины, глазами, на которого сразу обрушился мат великовозрастного Васьки, имевшего заслуженное погоняло Кувалда. В результате Володя лишился переднего зуба, а глаз Кувалды на неделю потерял способность видеть. Будучи свидетелем и поводом безжалостной драки, Саша ясно