Лондона была для Фредерика отчасти смягчена теми переменами, которые он уже пережил в Соединенных Штатах. В сущности, контраст между районом Хопсон-Байю и Чикаго был во многих отношениях гораздо сильнее, чем между двумя крупнейшими англоязычными городами мира – Нью-Йорком и Лондоном.
Но в одном, более важном отношении разница между Соединенными Штатами и Англией была подобна подъему из темного трюма на залитую ярким светом верхнюю палубу. Слова «негр», «цветной» и «черный» не имели в Англии того значения, какое имели они в Соединенных Штатах. В Лондоне Фредерик впервые в жизни испытал то, чего большинству его собратьев, оставшихся дома, не суждено было узнать, – любопытствующие, заинтересованные и даже симпатизирующие взгляды белых.
Не то чтобы викторианская Англия была каким-то убежищем, где царило безразличие к цвету кожи. На протяжении поколений Британская империя подчиняла и эксплуатировала целые цивилизации в Южной Азии, Африке и многих других местах по всему свету. В самом Соединенном Королевстве откровенный расизм был направлен против ирландцев, евреев и так далее. Но, поскольку в Англии того времени было очень мало черных и еще меньше американских «негров», отношение к таким, как Фредерик, было удивительно благосклонным – «удивительно» прежде всего с точки зрения американцев, которым доводилось побывать на Британских островах.
Явная противоречивость британского снобизма обескуражила одного американского гостя, отмечавшего, что в больших университетских городах Англии можно наблюдать, как «негры» вальсируют на балах в колледжах с аристократичными юными дамами и леди высокого положения, каждая из которых сочла бы совершенно неподобающим даже поздороваться со знакомым лавочником на улице. Другой американец был потрясен, увидев «двух черных как смоль негров и двух белых женщин» в фешенебельном лондонском ресторане. «Моим первым желанием было тотчас же уйти, – признавался американец, – ведь увидеть подобное в Соединенных Штатах было бы совершенно немыслимо». А в конце он был вынужден с сожалением признать: «В Лондоне негр может ходить в лучшие рестораны и обслуживаться так же, как белый человек».
Уильям Драйсдейл, известный американский репортер, предпринявший большую поездку по Европе – и вскоре имевший запоминающуюся встречу с Фредериком в Монте-Карло, – писал, что
ни один американский негр, добравшийся до Лондона, не уедет отсюда по доброй воле. Здесь цвет его кожи нисколько не мешает ему, а то и наоборот, ведь это что-то вроде диковины. Его принимают в лучших гостиницах, если его карман достаточно полон, в меблированных комнатах, в клубах; он может купить лучшее место в театре, ездить в двухколесном экипаже, – словом, делать все то, что он мог бы делать, имей он белую кожу и розовые щечки лондонской горничной. Здесь он в большей степени человек, чем мог быть у себя дома, поскольку здесь к нему нет предвзятого отношения.
Драйсдейл с одобрением смотрел на то, как англичане относятся