была еще более резкой и раскованной. Ведь по-настоящему свободными они чувствовали себя не на университетских лекциях и занятиях, а в своем кругу. «Общественно-студенческая жизнь и общая беседа, возобновлявшаяся каждый день, много двигала вперед здоровую молодость…», – пишет К. Аксаков. Самые заветные мысли, самые дорогие идеи развивались именно здесь – в ежедневном неофициальном студенческом общении. Вот почему приобрел такое значение кружок Станкевича, да и не только этот кружок. В начале тридцатых годов в Московском университете было два главных кружка: один – кружок Станкевича, другой – Герцена и Огарева. Герцен, человек радикальных убеждений, поступил в Московский университет на год раньше Станкевича, в 1829 году. Учился он на физико-математическом отделении, а его друг, близкий ему по взглядам Огарев, – на нравственно-политическом отделении. Вокруг Герцена и Огарева и образовался кружок единомышленников.
Существование обоих кружков во многом определяло умственную жизнь московского студенчества. Это были два полюса, два центра притяжения различных интересов и стремлений.
В «Былом и думах» Герцен вспоминал: «Между нашим кругом и кругом Станкевича не было большой симпатии. Им не нравилось наше почти исключительно политическое направление, нам не нравилось их почти исключительно умозрительное. Они нас считали фрондерами и французами, мы их – сентименталистами и немцами».
Действительно, различие кружков бросалось в глаза сразу.
Еще в 1827 году, за два года до поступления в университет, Герцен произнес с Огаревым свою знаменитую клятву на Воробьевых горах. Клятву пожертвовать жизнью ради освобождения крестьян от крепостного ига, народа от самодержавия. Кружок Герцена – Огарева жил в духе этой клятвы: здесь изучали социалистов-утопистов, с воодушевлением следили за подъемом революционного движения на Западе. Словом, это был откровенно политический, антиправительственный кружок, ощущавший себя наследником дела декабристов. И судьба кружка оказалась во многом похожей. В июле 1834 года кружок был разгромлен, Герцен, Огарев и их товарищи арестованы и наказаны: Герцена сослали в Пермь, а затем в Вятку; Огарева – в Пензенскую губернию.
Ничего подобного не знал кружок Станкевича. Как писал участник кружка К. Аксаков, «политическая сторона занимала его [Станкевича] мало; мысль же о каких-либо кольцах, тайных обществах и проч. была ему смешна, как жалкая комедия». Интересы кружка сосредоточивались на немецкой философии, главным образом новейшей, представленной Фихте, Кантом, Шеллингом, Гегелем; на художественной литературе, на искусстве. Поэтому-то в кружке Герцена – Огарева друзей Станкевича называли «сентименталистами и немцами».
И все же направление двух кружков не было абсолютно противоположным. Между ними существовало даже сходство, которое стало заметнее потом, с дистанции времени.
Прежде всего имело место (хотя, видимо, и в ограниченной мере) личное общение участников обоих кружков. Яков Почека,