Ивом опустились на лавку сбоку.
– Ну что, отведаем лесных угощений? – поторопила сотрапезников я, зачерпывая горсть малины и отправляя ее в рот.
Ив последовал моему примеру. Кот не тронулся с места, глядя на нас голодными глазами.
Несколько минут мы молча опустошали бересту с малиной и миски, наполненные медом, запивая сладость родниковой водой, после чего я с тоской протянула:
– Эх, сейчас бы маминых щей!
– И утку, запеченную с яблоками, – мечтательно добавил Ив.
– А мне – сметанки, да побольше, да погуще! – властно велел кот, как будто диктовал заказ в ресторане.
В то же мгновение ветхая скатерка взмыла вверх, словно расстилаемая невидимой хозяйкой, вместе с ней взлетела в воздух посуда и береста с малиной. Я рванулась было за берестой, испугавшись, что ягода рассыплется, да так и застыла: и посуда, и береста повисли в воздухе. Всего лишь на какое-то мгновение. В следующий миг скатерть уже вновь опустилась на стол, а на ней стоял серебряный поднос с уткой, запеченной до золотистой корочки. Посуда и береста, с которой не упало ни одной ягодки, плавно опустились следом.
– Не верю своим глазам! – выдохнул Ив. – Утка точь-в-точь как в моем замке. А поднос! – Он ткнул пальцем в голограмму по краю: – Это же герб нашего рода!
Я же в полном онемении смотрела на стоящую передо мной глубокую белую тарелку с розовым цветочком на краю. Эта тарелка была моей любимой, и она была полна наваристых ароматных маминых щей с фасолью.
– Держи! – Щедрая ложка сметаны плюхнулась в мою тарелку, выводя меня из оцепенения. Я подняла глаза. Кот с наслаждением вылизывал остатки, прижимая к сердцу глиняную миску.
Ив пожирал голодными глазами утку и, страдая от отсутствия столовых приборов, не решался ее попробовать.
– Не стесняйся, – толкнула его в бок я. – Здесь все свои.
– Отведай первый кусочек, – великодушно предложил он.
Я хмыкнула: меньше всего рыцарь сейчас боялся отравиться. Ему просто надо подать пример! Я отломила кусочек нежного мяса и отправила себе в рот.
– Мм… объедение!
Ив, мгновение поколебавшись, придвинул поднос ближе и набросился на дичь, восторженно восклицая:
– Эту утку мог приготовить только наш повар Стью! Я как будто домой попал!
Я за обе щеки уплетала мамины щи. А ведь действительно – мамины! И тарелка моя, домашняя. Вот это скатерть-самобранка! Выпрашивая ее у кота, я рассчитывала на местную кухню, представляя каравай, каши, пироги, яблоки, квас, а скатерка каждого гостя его любимой едой угощает, из какого бы мира он ни явился. Ива потчует вессалийской пищей, меня – домашней маминой, кота – привычной деревенской.
– А говорил, что нету скатерти-самобранки, – укорила я кота, отставляя в сторону пустую тарелку, которая тут же исчезла. – Издевался, да? Тесто заставил месить, пироги печь.
– Без труда и ложка щец не вкусна! – назидательно изрек кот, вылизывая миску со сметаной. После чего велел: – Добавки!
Миска