менялся, приобретал новые, неизвестные даже ему самому качества, становясь ярче, увереннее. По молодости своей офицеры, повзрослевшие в боях и походах, были переполнены юношескими ожиданиями романтики, амурных приключений, до которых, судя по романам, столь охочи француженки.
В авангарде, который шел на Суассон, насчитывалось чуть больше четырех тысяч человек, на приступе потеряли две сотни, но в плен взяли три тысячи шестьсот французов и тринадцать орудий. То была блестящая победа и Андрей Васильчиков, который со своим эскадроном действовал вместе с казаками Чернышева, мог ожидать новой награды. Это был как бы перст судьбы – поручик делом напомнил о себе.
Взять Суассон оказалось чрезвычайно важно, после этого путь на Париж, можно сказать, был открыт. Сначала французские войска – два корпуса под командой маршала Мармона, были довольно легко разбиты под Арси, а чуть позже русско-австрийская кавалерия при деревушке Фер-Шампенуаз разбила войска, спешившие на помощь Наполеону. Было взято много пленных и отбито тридцать пушек.
Как случилось, что при всей его воинской гениальности Наполеон мог так просчитаться, остается загадкой. Скорее всего, он полагал, что русские, опасаясь его атаки с тыла, развернутся и будут искать сражения с ним, будут искать его, а он выберет наилучший момент и позицию, после чего, уже как победитель, будет вести переговоры с Александром о мире. Но удача, по крайней мере, Большая Удача, в делах против русской армии как отвернулась от него после Москвы, так уже и не благоволила наполеоновской армии. Император так и не узнал, кто дал совет Александру идти со своими войсками прямо на Париж, оставив австриякам схватиться где-то в стороне со все еще Великой армией. А в результате столица Франции оказалась «распахнутой» перед силами, самыми опасными для Наполеона.
Париж, 2009 год.
Париж тех, кто в нем живет и работает, отличается от Парижа глянцевых журналов. Да, в плане светской жизни понедельник здесь – мертвый день. Даже на Елисейских полях как-то безжизненно. Вторник почти такой же. Зато в среду вечер уже вполне себе хорош. Кафе заполняются посетителями, в дискотеках гремит музыка, шоу собирают полные залы. Но вечер пятницы – настоящий триумф того, что называют парижским стилем – многие будто празднуют окончание рабочей недели. В субботу вечером – кульминация. Говорят, как-то композитор Россини, отдавая переписчику нот партитуру новой оперы, озадачился его вопросом: «Маэстро! У вас в трех последних тактах перед кодой увертюры – пять знаков «форте». При том, что темп вы назначили «престиссимо»?!» «Ну, да – очень, очень громко и предельно быстро!» – удивился Россини. «Но это против всяких правил!» – возмутился переписчик. «Да к черту ваши правила!» – вскричал автор. – Дайте сюда этот лист!» И вписал: «Отсюда – оглушительно громко, и еще быстрее, как только возможно!» Вот эта ремарка – символ субботнего вечера в Париже. И вечер воскресный тоже мог бы быть продолжением праздника, если бы его не омрачал завтрашний понедельник.
Пытаясь проникнуть в национальный