почву. Милославские прекрасно знали, чего им ждать от этого нового каприза судьбы по имени бояре Нарышкины. Другим заговорщиком был воевода стрельцов Иван Хованский, пустой, невыносимо шумливый человек, которому собственная бестолковость мешала достичь высот власти. Когда-то смещенный с поста псковского воеводы, он был призван к царю Алексею Михайловичу, который сказал ему: «Все тебя называют дураком, но мне такой и нужен» и назначил его на этот пост. Как ни странно для взгляда постореннего, в заговоре был замешан и князь Василий Голицын, опора царицы Софьи, герой турецких походов, любимец стрельцов. Странно для всех, кто не знал его отношений с новым своим советчиком Францем Лефортом, ставшим для него незаменимым в походе к Перекопу. И Иван Милославский, и Иван Хованский, и Василий Голицын имели причины будоражить стрельцов, однако в случае успеха стрелецкого бунта ни один из них не мог взять на себя управление землями на Руси. Душой и головой заговора была Софья, именно Софья, обиженная у гроба своего брата и отодвинутая от трона.
Ранним утром весеннего месяца мая тлевшая искра, наконец, вспыхнула пожаром. Пробка, затыкавшая кувшин с бродившей брагой с треском вылетела из узкого горлышка присяги и воинской клятвы, освободив хмельной напиток бунта. Два всадника, оба из ближнего окружения Софьи, ворвались в стрелецкую слободу с криком:
– Нарышкины убили царевича Ивана! Все в Кремль! Нарышкины хотят перебить всю царскую семью. К оружию! Покараем изменников!
Стрелецкая слобода взорвалась. Ударили в набат, загремели боевые барабаны. Люди в кафтанах, готовые к бою, собирались на улицах. Некоторые стрельцы обрубили древки своих длинных пик и бердышей, чтобы в ближнем бою они были опасней. Развернув широкие полковые знамена с вышитыми изображениями Богородицы, под барабанный бой, они двинулись к Кремлю.
Тем временем в кремлевских теремах и дворцах жизнь шла своим чередом, не ведая, что роковой час близок. Большие крепостные ворота были широко распахнуты, и лишь горстка охранников стояла на страже. В этот момент в Кремль влетел, едва переводя дух, гонец.
– Стрельцы взбунтовались! Идут к Кремлю, – выдохнул он, и упал. Из спины его торчало оперение стрелы.
Изумленный и встревоженный дядька Петра и советник царицы срочно послал за патриархом, велел запереть кремлевские ворота, а стрелецкому полку Стремянному занять оборону на стенах и приготовиться защищать царицу, царевичей, всю царскую семью и бояр.
Не успели стихнуть слова приказов, как в терем ввалились подряд три гонца с новостями одна хуже другой. Первый объявил:
– Стрельцы уже у кремлевских стен!
– Ворота закрыть невозможно!! – выпалил второй.
– Стрельцы уже в Кремле!!! – добавил третий.
В это же время сотни бунтовщиков хлынули в открытые ворота и устремились вверх по холму на Соборную площадь, что перед Грановитой палатой, рассыпаясь меж соборов и теремов.
На вершине холма стрельцы запрудили все пространство между тремя соборами и колокольней